– Потому что у меня болит поясница! – продолжал излагать свои страдания Луи.
В этот момент за окошком кареты раздался громкий ржач коня и звук галопа. Все удивлённо взглянули туда и успели заметить лишь то, как мелькает в проёме синее одеяние герцога Анжуйского.
– Никак не может надышаться воздухом свободы, – прокомментировал сердитый Дю Га, которому было завидно, что некоторым не приходится трястись в душной карете. – Не понимаю, Генрике, зачем ты его простил?
Король лишь отмахнулся. В это момент раздался храп Сен-Мегрена. Должно быть, Морфей всё же одержал победу над ним.
А Луи, между тем, всё не успокаивался:
– Я одного понять не могу. Ты ведь уже тогда принял решение насчёт своего брата. Так почему потом его поменял? Это из-за Маргариты?
Если до того болтовню Дю Га можно было игнорировать, то теперь Генрике мгновенно вскинул голову и захлопнул книгу.
– Какие глупости! При чём тут моя сестра?
Луи внимательно глядел на него и ему удалось заметить, как у короля на лице дрогнул мускул. Этого было достаточно, чтобы подтвердить то, что он и так заметил.
– Это она убедила тебя. Я знаю.
Генрике был удивлён, однако отпираться не стал. В конце концов, Дю Га он доверял безраздельно. И не напрасно, поскольку тот бы его точно никогда никому не предал. А Сен-Мегрен тоже был его доверенным лицом, к тому же, сейчас он спал крепким сном и ничего не слышал.
– Допустим. И что дальше?
– Почему ты её послушал?
– А почему нет? Она моя сестра.
Дю Га видел, что здесь что-то скрыто, но не мог понять, что именно.
– Мы с тобой оба прекрасно знаем, что в делах государства она ничего не смыслит. Поэтому, предложи она трижды хороший план, будь ты в здравом рассудке – не рискнул бы её слушать. Но главное не это, а то, что твой брат сейчас абсолютно свободен. Думаешь, он тебе будет верен? Нет, не думаешь, потому что ты не дурак. Но что же тогда? Что ты делаешь, объясни мне, Генрике!
– Ты ничего не знаешь! – рявкнул король, злой от подобного допроса.
В конце концов, он не обязан всё всем рассказывать, даже если это касается государственных дел.
В этот момент карета в последний раз скрипнула, остановилась, потому что, спустя много дней пути, Фонтенбло был достигнут. Луи тотчас выпрыгнул на улицу, гордо удаляясь прочь. А Генрике, который устал от него за это время, даже не обратил на это внимания.
Замок Фонтенбло имел форму каре, к центральному входу вела необыкновенная витиеватая лестница, а по бокам располагались длинные просторные галереи с высокими окнами, попасть в которые можно было из разных входов. Двери галерей выходили и во двор. К одной из них прямиком направился Дю Га, стремясь поскорее скрыться от палящих солнечных лучей в прохладном каменном здании. Он проходил мимо придворных, который выходили из своих экипажей. Луи был настолько раздосадован, что даже не заметил королеву Наваррскую, карета которой стояла у него на пути. Он чуть не сбил с ног Марго, как раз выходящую из неё, после чего, поняв, кто перед ним, не удосужился извиниться.
Он уже было отошёл на порядочное расстояние, как раздался вскрик Маргариты, задыхающейся от возмущения:
– Наглец!
Подобных оскорблений ей ещё не наносили.
Дю Га, не оборачиваюсь, фыркнул.
Франсуа стоял рядом с каретой сестры и видел всё происходящее. Его рука тотчас потянулась к ножнам и раздался характерный лязг.
– Сударь! – полетело в спину королевскому фавориту. – Я не позволю вам оскорблять честь дамы, принцессы крови! – и его шпага сверкнула в лучах полуденного солнца.
Разумеется, всеобщее внимание уже было приковано к месту конфликта.
Луи развернулся, насмешливо подкручивая ражие усы, не думая доставать своё оружие и принимать вызов.
– Что же вы медлите? – нетерпеливо спросил принц. – Я, как дворянин, имею право разобраться с дворянином и постоять за достоинство своей сестры!
– Боюсь, Ваше Высочество, – с притворным сожалением промолвил Дю Га, – что в этом случае у вас прав куда меньше, чем у любого дворянина. Наследник престола не может драться на дуэли.
Франсуа в ярости зарычал. Этот тип всегда выводил его из себя.
Между тем, Луи снова отвернулся и продолжил свой путь.
– Однажды я отомщу ему за это оскорбление! – заявил герцог Анжуйский с угрозой в голосе. – Он своей жизнью мне заплатит за всё!
Однако миньон этих слов уже не слышал, поскольку, когда они были произнесены, входил в западную галерею. Приятная прохлада старого замка окутала его, позволив вздохнуть свободно.
Он успел сделать всего несколько шагов, как вдруг с другой стороны коридора возникла чья-то быстро приближающаяся фигура. Вскоре Дю Га узнал в ней королеву-мать. Она его тоже заметила и, чуть помедлив, неожиданно направилась прямиком к нему.
Екатерина поехала вперёд, из-за чего прибыла в Фонтенбло уже около двух часов назад, успев за это время освоиться и расположиться, а сейчас вышла встретить сына и его двор, приехавших следом.
Но что же ей нужно было от Дю Га?
Когда они поравнялись, он почтительно поклонился, поскольку, как и все, побаивался королевы-матери. Она же тотчас обратилась к нему:
– Я счастлива видеть, что двор добрался, сеньор Дю Га. Надеюсь, всё прошло благополучно?
– Да, Ваше Величество. Король уже направляется к вам, но, я вижу, вы сами вышли навстречу. В таком случае, могу сообщить вам, что сейчас он во дворе.
– Прекрасно, – кивнула флорентийка. – Однако, прежде чем я встречу Генрике и остальных, мне хотелось бы кратко переговорить с вами.
– Со мной?
Дю Га был крайне изумлён. С ней ему практически никогда не доводилось беседовать, к тому же, ему всегда казалось, что Екатерина компанию сына не приветствует. Но сейчас ей зачем-то понадобился именно он.
– Речь пойдёт об очень важном деле, – продолжала она, беря его под руку, двигаясь с ним рядом по галерее. – Мне прекрасно известно, насколько к вам привязан король, как он вам доверяет. Надеюсь, я могу на вас положиться?
Луи напрягся. Это ему уже не нравилось. Тем не менее, пришлось кивнуть.
– В таком случае, я задам вам несколько вопросов, касательно Генрике. Вы же должны отвечать только правду. Поверьте, я желаю королю лишь добра и процветания, как, надеюсь, и вы.
– О! Конечно! – поспешил он вставить.
– Тогда вы наверняка понимаете, что действия герцога Анжуйского против короны были непростительны. Он мой сын, которого я бесконечно люблю, однако он также и французский принц, и я прекрасно осознаю, что его поступок нёс за собой страшные последствия, и если вдруг он повторится – это станет ещё одним сильнейшим ударом для нас. И, признаюсь вам честно, я за верность герцога Анжуйского ручаться не могу.
Луи кивнул. Он и сам думал так же.
– А узнать мне от вас хотелось бы, – продолжала Екатерина, – почему Его Величество принял решение простить своего брата? Вам-то наверняка известно.
Дю Га не верил в своё счастье. Вот она – прекрасная возможность вновь поднять волнующий его вопрос!
– Должен вам сказать, Ваше Величество, что, насколько я понял, немалую роль в этом сыграла королева Наваррская, – сообщил он.
– Это я уже поняла, – вздохнула Екатерина. – Вопрос в другом: почему король её послушал?
– Увы, этого мне неизвестно.
Королева-мать нахмурилась. Она перестала понимать своего сына.
И она, и Дю Га боялись потерять на него влияние. Сейчас оба ясно видели, что у них появился соперник – Маргарита.
– Ваше Величество, – как к последней надежде обратился к Екатерине Луи, – быть может, вы могли бы поговорить с Его Величеством?
– Разумеется. А вы, – она хитро взглянула на него, – попытайтесь убедить его послушать меня.
– Я сделаю всё, что в моих силах, не сомневайтесь! – заверил её королевский фаворит.
Оба прекрасно понимали, что этот союз будет взаимовыгодным.
А королеве-матери подумалось о том, что несмотря ни на что, Дю Га куда лучше Луизы, ведь от него может быть немало толку.