На неё начали давить. Её не любил никто, однако каждый считал своим долгом напомнить ей, что от неё ждут наследника. Королева-мать намекала на это при каждой их встрече. Её Луиза боялась особенно, каждый раз шарахаясь от неё. Хотя в последнее время не менее неприятны для неё стали встречи с королевой Наваррской, которая стала более нервной и агрессивной, уже не стеснялась в открытую высмеивать Луизу в разговоре. О сестре короля говорили, как о хорошем человеке, мягкой и доброй принцессе, но Водемон ничего подобного в ней не видела. А её собственный супруг не останавливал ни мать, ни сестру, не пытался помочь Луизе, скорее всего, даже не замечал, как ей тяжело. Генрике стал более мрачен и угрюм. Поначалу она не понимала этих изменений, но постепенно начала замечать странности в его отношениях с Маргаритой. Они бросали друг на друга быстрые взгляды, тотчас отворачивались, затем старательно обходили друг друга, будто не замечая. Нередко она ловила задумчивый взгляд Генрике на его сестре. Луизе упорно казалось, будто здесь что-то не то. Она чувствовала людей. Хотя сейчас предпочла бы ничего не замечать. Проклятый внутренний голос нашёптывал ей о том, что между этими двумя Валуа что-то есть, какая-то тайная связь, ведомая им одним. И это приносило Луизе страдания.
От неё ждали наследника, однако Генрике уже давно не появлялся в её покоях. Что же ей было делать?
Сам же король вовсе позабыл о супруге, поскольку все его мысли сосредоточились на другой особе. Он смотрел на Марго сейчас и видел Марго тогда, той ночью. Его преследовали видения, сны с её участием. Она стала настоящим проклятием.
А Маргарита, в свою очередь, чувствовала всеобщее напряжение. Ей было тяжело, а мысли смешивались, разбегались. Она чувствовала, что скоро произойдёт какое-то немаловажное событие, которое, возможно, изменит многое.
Женская интуиция не подвела. Особенно предчувствия обострились, когда однажды утром, только-только закончив туалет, Марго услышала голос Гиза в приёмной. Кажется, он требовал, чтобы его впустили. Однако в это время Генрих обычно сюда не приходил.
Поборов удивление, королева Наваррская приказала позволить ему пройти.
Когда он вошёл, она вздрогнула от того, что лицо его было искажено в бешенстве.
– Что ты... – пролепетала она.
– Мне всё известно! – громогласно перебил он.
Казалось, что от его крика сейчас рухнут стены.
– Что известно? – осипшим голосом перепугано спросила Марго.
Гиз тотчас бросил ей что-то в лицо. В неизвестном предмете она узнала свой чулок. Тот самый, что оставила у Генрике.
Сердце сжалось и пропустило несколько ударов.
– Откуда у тебя это?
Генрих остановился, смерил её пронизывающим взглядом, а затем неожиданно откинул голову назад и истерично расхохотался.
Марго стало нечем дышать. Он смеялся, как сам сатана. Хотя дьяволом здесь теперь уже, скорее, была она.
Он сделал резкий рывок вперёд, хватая её за плечи и сдавливая до хруста.
– Думала, я ничего не узнаю?! – прошипел герцог ей в лицо.
Дыхание его вдруг показалось ей ледяным. Раньше оно было тёплым. И в глазах был огонь, а не этот пугающий своей бездонностью лёд.
– Полагала, можешь обвинять меня во всех грехах, строить из себя жертву, а сама заниматься кровосмешением на глазах у половины двора?
– Я не... – попыталась пролепетала она.
Но он, перемещая одну руку к основанию её тонкой шеи, оглушающе крикнул:
– Молчать! Слушай меня, не смей даже рот раскрывать! Ты спала со своим братом, а потом ещё и с его постельным мальчиком! Очень интересно! Тебе настолько понравилось с первым, что ты решила попробовать и второго?
Теперь Маргарита совсем ничего не понимала.
– Кто тебе всё это сказал? – прохрипела она, чувствуя, как его цепкие пальцы сжимаются на горле.
Вот теперь уже правда было страшно, ведь он пребывал в состоянии абсолютного бешенства.
– Дю Га собственной персоной заявился сегодня ко мне во дворец и в красках поведал о том, чем ты занималась с Его Добродетельным Величеством, а затем и с ним самим! Ты хотела отомстить мне? Но это совсем другое! То что ты совершила – вот настоящая измена! И мне теперь даже противно находиться рядом!
Его слова убивали.
Проклятый Дю Га! Это всё он. Должно быть, Генрике рассказал ему, поскольку безраздельно доверял своему фавориту, в Луи, в свою очередь, добавив в историю ещё больше шокирующих подробностей, изложил её Генриху. Вот она, его месть за всё, вот итог этих лет ненависти.
– Генрих! – взмолилась Марго. – Послушай, я не...
– Замолчи! – рявкнул он.
В тот же миг его рука взлетела в воздух и со всего размаху впечаталась ей в щёку, да так сильно, что девушка тотчас рухнула на каменный пол.
– Ты потаскуха, Марго! Грязная лживая тварь, с которой я отныне не желаю иметь ничего общего! – выплюнул он, разворачиваясь и уходя прочь, громко хлопнув дверью.
Маргарита не теряла сознание. Она всё слышала. После того, как Генрих ушёл, королева Наваррская не стала подниматься. Она чувствовала, как саднит щека, как по лицу её скользит капелька крови, потому что на его пальце был перстень, который рассёк нежную кожу. Марго должна была бы ощутить боль, страх, отчаяние, как это было обычно, но сейчас всё её сознание заволокла пустота.
Как странно. Неужели это всё? Вот так быстро.
Она в тумане слышала, как распахнулась дверь, вбежала Жюли, принимаясь в ужасе звать слуг на помощь, а они, примчавшись, тотчас принялись поднимать свою госпожу, хлопотать над раной, пытаться привести в чувства.
Всё это, казалось, происходит не с ней. А у Марго было ощущение, что она уже умерла.
Действительно. Генрих ушёл. Она сама всё разрушила, он сам предпочёл поверить. Они оба виноваты. А как возможно жить без него?
Конец оказался быстрым. Кто бы мог подумать? Хотя, по сути, всё к этому и шло.
Но не было боли. Только усталость, отрешённость.
Слабым голосом она попросила оставить её одну.
Дю Га был из тех людей, кто предпочитал никому не доверять и не пускать ничего на самотёк. Даже если он что-то и делал чужими руками, всегда предпочитал потом проверить результат. Это и заставило его, спустя несколько часов после драматичных событий, произошедших в покоях королевы Наваррской, самолично туда отправиться. По дворцу уже разлетелись слухи о том, что сегодня, около полудня, из апартаментов сестры короля раздавались крики, а затем оттуда выбежал взбешённый герцог де Гиз, тотчас покинувший Лувр. Сразу начались обсуждения и домыслы, которые подкреплялись ещё и тем, что королева Наваррская велела никого не впускать и затворить все двери.
Тем не менее, Дю Га не составило труда пробраться туда, ведь положение королевского фаворита в таких делах имеет большую цену, тем более, если оно щедро приправлено соусом из нескольких экю и нескольких угроз.
Слуги позволили ему пройти в приёмную, где сейчас никого не было. Не мешкая, Луи пересёк её и без стука отворил дверь в спальню. Поначалу глаза его привыкали к полумраку, который возник из-за того, что портьеры были опущены, не позволяя дневному свету проникать в комнату. Затем ему удалось взглядом выхватить из тьмы фигуру Маргариты, которая сидела в кресле, опустив голову, и двинуться к ней.
Услышав шаги, она подняла взгляд и, узнав новоприбывшего, издала нервный смешок.
– Я догадывалась, что вы придёте. Нравится смотреть на итоги своих злодеяний?
– Как и вам, – хмыкнул он. – Каково это, встречать Генрике каждый день, сметь смотреть ему в глаза? Каково это, целовать своего любовника, лгать ему?
Маргарита нашла в себе силы сесть ровно и гордо взглянуть на него. Она не станет унижаться, недаром в её жилах течёт кровь Валуа.
– Во-первых, для вас он не Генрике, а Его Величество. Во-вторых, мои отношения с моим любовником касаются только меня. Вы же посмели нарушить границы моей частной жизни. Не забывайте, что я принцесса крови, в вы подданный короны!
Луи рассмеялся, бесцеремонно присаживаясь в соседнее кресло.
– Бросьте играть в величие, дорогая моя. Посмотрите на себя в зеркало: вы жалкая и разбитая. Не пытайтесь казаться сильной, у вас плохо получается.