Некоторое время понадобилось ему, чтобы пробежать глазами представленный ему документ.
– Что это, чёрт возьми?! – вырвалось у него.
Он с недоумением воззрился на Екатерину. В руках его был рисунок генеалогического древа.
– А ты не видишь? – нервно отозвалась она. – Это генеалогическое древо Гизов. И, главное, посмотри, кто наверху.
Марго выглянула из-за плеча молодого человека, и в глаза ей тотчас бросилось изображение герцога Карла Лотарингского, младшего брата Лотаря Каролинга, предпоследнего короля из династии Каролингов, потомка Карла Великого.
– Что это значит?! – продолжал недоумевать Генрике.
– Это значит, сын мой, что ты глубоко заблуждаешься. Ты во Франции не единственный король. Уж очень хочется это место занять Гизу.
– Но это невозможно. Нелепо! Он не имеет право на престол!
– Не имел, пока не появилось этого проклятого... Pezzo di merda!
Флорентийка не сдержалась от итальянского ругательства, на которое никто не обратил внимания, поскольку все были слишком поражены содержанием свитка.
– Но откуда это у вас? – наконец нашёл в себе силы спросить король.
– Мои люди отобрали это у посланника Гизов. Боюсь, что он вёз древо из Рима. То есть, возможно, оно одобрено папой. Самое страшное, что этот документ ставит под сомнение легитимность династии Валуа, да и всех Капетингов. Данной родословной Гизы хотят сказать, что могут претендовать на престол, поскольку при пресечении рода Лотаря, наследовать ему должен был бы Карл Лотарингский, изображённый на этом древе. А род Лотаря, как ты помнишь, пресёкся. Понимаешь, насколько это серьёзно? Если Гизы – потомки Карла Великого, может статься, что у них прав на престол больше.
– Но мы ведь с вами прекрасно понимаем, что это ложь! Я изучал историю, матушка. Оттон II, сын Карла Лотарингского, умер бездетным, а титул герцогов Лотарингских переходил по указу правительства. Гизы не являются прямыми потомками Карла Лотарингского. К тому же, и он сам несколько раз отрешался от права на наследование престола его же братом. Это древо – чистейшей воды нелепица!
– Ты всё верно говоришь, – кивнула Екатерина, – но кому здесь нужна правда? Те, кому удобнее верить Гизу, поверят ему. Никто не будет разбираться. Беда в том, что у него слишком много сторонников. Поэтому мы в огромной опасности. А, главное, теперь нам ясно, что Гиз будет бороться, будет пытаться занять наш трон. И он очень опасный враг. Возможно, опаснее всех тех, кто был до него.
Генрике с поражённым видом обернулся к замершей в оцепенении Марго.
– Ты знала что-нибудь об этом?
– Клянусь, нет! – заверила она.
Для неё это стало не меньшим ударом. Подобного от Генриха нельзя было ожидать.
– Посмотри до чего он дошёл! – выкрикнул ей в лицо брат. – Прозрей! Ты отдаёшься монстру!
Она сделала шаг назад и закрыла лицо руками.
– Он способен на всё. Он уже предал тебя и сделает это ещё сотни раз, – промолвила Екатерина.
А Маргарита начинала всё понимать. Наступало окончательное пробуждение. Только сейчас она осознала слова, которые ей когда-то говорили... "Ты одна из Валуа", – твердили ей. Раньше хотелось отрицать это, не участвовать в политике, не погружаться в ад, но это невозможно, ведь она Валуа. Гиз постарается уничтожить её семью. Вместе с ней, поскольку она – её часть. Этой родословной Генрих и саму Марго ставил ни во что. Если её братья и отец – не законные короли Франции, значит, она и не принцесса. Но кто сделает свою возлюбленную ничем? Кто так унизит её? Вряд ли тот, кто испытывает истинные чувства. Да, он предлагал ей стать подле него. Возможно, Генрих даже не нарушил бы свои обещания. Но разве человечно принуждать её отказаться от всего, что ей дорого, от собственной семьи? Любя, не заставишь делать такой страшный выбор.
Он её не любит. Теперь это становилось очевидно. Сколько раз можно его прощать? В конце концов, ему это и самому не нужно.
– Господи... – прошептала Маргарита. – Как же я была глупа!
Генрике же всё ещё судорожно сжимал в руках бумагу, будто пытаясь сжечь взглядом изображение.
"Если Гиз хочет войны, он её получит", – подумалось ему.
Франсуа уже хотел было задуть свечу, стоящую на столе, где он писал письма, и отправиться спать, но доложили, что королева Наваррская желает нанести ему визит.
– Уже два часа ночи. Отчего ты не спишь? – спросил он у сестры, когда она вошла.
– Мне не до сна, – ответила Маргарита. – К тому же, без опиума я уже не могу засыпать. Однако дело не в том, совсем не в том.
Франсуа подошёл к ней, бережно приобнимая за плечи.
– Ты не просто так пришла. Что-то случилось?
– Не было ни дня, чтобы в нашем аду ничего не случалось, – усмехнулась она, проходя вглубь комнаты и опускаясь на кушетку. – Просто я устала.
– Что ж, я всё понимаю. Но нужно как-то жить и...
– Нет, ты не понял, – прервала его королева с какой-то мрачной решимостью. – Я устала и больше не могу. Я сломлена, понимаешь? Совсем. От меня больше ничего не осталось. Ты знаешь обо всём, что было в последнии годы ты знаешь о том, что мы с тобой совершили, ты, наверняка, уже слышал о последнем поступке Генриха. И на этот раз мне действительно не хочется бороться. Единственное желание, которое осталось – сдаться. Помоги мне... – она подняла на него опустошённый потухший взгляд.
Ей просто нужна была поддержка в её решении. Франсуа мог её дать.
Он на секунду прикрыл глаза, зная, что должен делать. Анжу действительно любил сестру, на всё готов был ради неё. И сейчас необходимо было сделать самое трудное – отпустить её, даже подтолкнуть. Но ведь уже ясно, что ей это нужно. Он как-нибудь справится и один, к тому же, сам надолго здесь не задержится.
– Беги в Наварру. Там тебя ждёт Анри, там тебе хотя бы будет спокойнее. Хватит терзать себя. Поверь, здесь всё потеряно, хватит надеяться, – Франсуа произнёс это на одном дыхании.
– Так много было пережито...
– Но оно потеряло значение. Пора оставить всё в прошлом.
Слова его были печальны, жестоки, но правдивы. Всё действительно было кончено.
Она откинулась на спинку.
– Как странно. Ничего уже не чувствую. Где боль, разочарование? Осталась лишь усталость. Мне кажется, душа моя проклята.
– Как и души всех здесь. В Лувре царствует чума, Марго. Дай Бог тебе бежать от неё и не возвращаться больше.
– Спасибо, – раздался в ночной тишине комнаты её шёпот.
Теперь Маргарита окончательно решилась. Она сделает это. Хватит мучаться, итак уже погибла.
– Никто не будет препятствовать моему отъезду. Я... Буду писать тебе. Уверена, мы увидимся, ведь ты и сам собирался присоединиться к армии Анри. Знаешь, я не выбираю сторону. Мне просто хочется туда, где я не буду ничего чувствовать, не буду страдать.
Она подошла к нему, порывисто обнимая.
– Надеюсь, что свидимся, – вздохнул Франсуа, прижимая её к себе. – И... Я буду молиться о том, чтобы ты была хоть немного счастлива. Мне хочется когда-нибудь снова смотреть на твою улыбку.
– Улыбка... Я уже и забыла, каково это.
Они замолкли. Столько всего хотелось сказать, что не хватило бы всей ночи напролёт. Но красноречивее было это немое прощание, в которое сошлись все пережитые боль и радость.
Маргарита быстро шла вперёд, шаг за шагом приближаясь к дверям, что выпустят её на свободу и, в то же время, оборвут связь со всем, что некогда заставляло сердце трепетать. Она не любила длинных расставаний, но, идя по коридорам родного Лувра, всё же шептала старым стенам судорожные слова прощания. Как она будет без всего этого жить? Хотя и здесь жизни нет. Возможно, там, на воле её душа обретёт покой. Или же так и останется вечной скиталицей.
Вот показался и выход из дворца, перед которым Марго на секунду нерешительно остановилась, но потом всё же сделала шаг. В глаза ударил сероватый дневной свет.
Ступенька за ступенькой... Она спустится на землю, пересечёт внутренний двор, сядет в карету и покинет Лувр, не оглядываясь, не думая о прошлом... Казалось бы, это так легко, но почти физическая пустота внутри затормаживала движения.