– Марго! – вдруг окликнули её.
Она обернулась. На несколько ступеней выше неё стоял Генрике.
– Что всё это значит? – спросил он. – Твои вещи выносят из дворца и грузят в дорожные повозки, твои придворные панически куда-то собираются.
– Мне нужно уехать, – опустив глаза, промолвила она.
Снова предавала его. Уже в который раз.
– Уехать? Ничего не сказав мне?! Чёрт возьми, я твой старший брат, твой король! Думаешь, что тебе всё можно? Уезжать неизвестно куда, никому не слова не сказав, – кажется, Генрике был не на шутку разозлён. – Это уже напоминают измену! В конце концов, у меня тоже есть предел терпения. Куда ты собралась?
Маргарита молчала. Трудно было бы сказать, что теперь она уезжает к другому его врагу.
– Не отвечаешь? О Боже... Неужели ты решила куда-то поехать с Гизом?! Ну конечно! – сам домыслил он. – Ты всегда уходишь с ним, принимаешь его сторону. Я ждал, что однажды ты просто уйдёшь с ним! Давай же! – Генрике сорвался на крик, благо, было раннее утро и здесь никого не было. – Твой Гиз несколько дней назад убил моего друга прямо здесь, на лестнице Лувра. Видишь, кровь ещё не смыли, – король указал на красновато-коричневатое пятно на ступенях. – А ещё он хочет забрать нашу корону, корону нашей семьи.
– Он уже не мой, – наконец решилась перебить его Марго.
Генрике замер на полуслове.
– Что это значит?
Она вздохнула. Всё равно придётся ему сказать.
– Послушай, я устала, не могу больше здесь оставаться. Не могу больше принимать какую-то из сторон, терять себя, погружаться в ад и становиться его частью. Это всё. Считайте, что меня больше нет в живых. Единственное, о чём я прошу: просто позволь мне уехать. Меня ждут в Наварре, в моём королевстве. Не подумай, что я теперь встаю на сторону гугенотов. Обещаю, я никогда ничего не предприму против тебя. Мне всего лишь хочется уехать туда, где ничто не будет меня беспокоить. Я настолько опустошена, что больше не хочу ничего чувствовать.
Генрике поражённо замер. Неужели она сдаётся? Но затем, взглянув на поникшую Маргариту, он кивнул. Возможно, так будет лучше для всех. Наварра? А почему нет? В конце концов, там она будет королевой. Неважно, что её муж – враг Валуа. Генрике не любил Наваррского, но знал его достаточно долго, чтобы быть уверенным: этот человек не причинит Марго вреда, с ним её жизнь действительно будет легче, чем здесь. Она заслужила, если не счастья, то хотя бы спокойствия, которое в Лувре никогда не обрести, но можно найти в Наварре.
Если бы не обязательства и корона на голове, он бы и сам бы уехал далеко-далеко.
– Езжай, – тихо проговорил он. – Быть может, там тебе действительно будет лучше. И... Прости за всё.
– Ты меня прости. И поверь, у тебя ещё есть возможность стать хорошим королём, – она попыталась ободряюще улыбнуться. – Думаю, что мне больше нечего сказать. Я причинила тебе много боли, и, возможно, с моим отъездом тебе даже станет проще. Будь счастлив...
Генрике смотрел на Маргариту, думая, удастся ли увидеть её снова. С одной стороны, ему хотелось, чтобы его наваждение навсегда исчезло, с другой – он желал, чтобы та, кого он любит, хоть и не взаимно, всегда оставалась рядом, чтобы можно было хотя бы смотреть на нее, мимолётно касаться, слышать её голос. Однако было ещё одно: больнее всего для него было видеть её сломленной, несчастной, опустошённой. Именно поэтому король отпускал сестру.
Генрике исполнил своё последнее желание: шагнул к ней и заключил в неловкие объятия, в последний раз вдыхая аромат её волос, прощаясь со своей любовью.
– Благослови тебя Господь, – прошептал он, чувствуя, как медленно она выскальзывает из его рук, со слезами на глазах шепчет слова прощания и уходит прочь.
Ему захотелось кричать, срывая голос, о том, что эта история не должна закончиться так. Но, вместо этого, он молча смотрел, как Маргарита исчезает в карете, которая вскоре покидает двор Лувра.
И тут, Генрике понял, что мир вокруг потерял все краски, а во дворце стало отчаянно пусто, как и в его жизни.
Это конец.
Ничто не вечно, даже любовь. Сказка подошла к финалу, увы, к печальному. Пришло время спуститься на землю и отправиться к захудалому, но спокойному двору некогда навязанного мужа, который теперь казался единственным, кто ещё может спасти тускнеющую жемчужину дома Валуа.
Марго оставалось сделать одно, самое последнее, самое больное.
Королева приказала остановить карету подле до боли знакомых ворот. Сколько раз втайне пробиралась она сюда под покровом ночи, чувствуя счастье и предвкушение свидания с возлюбленным. Но теперь этого было не ощутить, усталость внутри парализовала все чувства.
Дворец Гизов стоял такой же холодный и немой, как Лувр.
Как это странно! Они с Генрихом столько раз расставались, а затем вновь сходились. Однако при каждом расставании оставалась надежда на то, что это не насовсем. Теперь же Маргарита знала, что больше не вернётся к нему. Это точка невозврата. Она дошла до конца пути, проиграла везде, погибла, предала себя...
Проходя вперёд, не замечая расступающихся перед ней привратников, слуг, пажей, которые были удивлены визиту королевы Наваррской средь бела дня, Маргарита приближалась к входу во дворец, где ей предстоит поставить окончательную и жирную точку. С каждым шагом в сознании возникало одно из тысячи воспоминаний о том, сколько всего они вместе прошли.
"У него амбиций больше, чем разума..."
Быть может, все вокруг, кроме неё, действительно видели его истинную натуру?
"Ваше Высочество, не подарите ли вы мне танец?"
Но он обладал таким обаянием, уверенностью и харизмой, что она не могла ему не верить...
"– Со вчерашнего дня я непрестанно думаю о вас,
– А вы снились мне".
Они ступили на роковой путь, изначально следовало понимать, что счастливого конца у их истории не будет.
"– Не смей ревновать! Слышишь?
– Не могу".
Между ними всегда была страсть...
"– Ты мой первый и единственный. Я твоя. Полностью... Я люблю тебя.
– И я тебя. Скажи, когда мне остановиться.
– Никогда".
...И трогательная доверчивая нежность.
"– Не покидай меня больше так надолго! Я этого просто не выдержу...
– Не буду. Я буду рядом".
Он стал необходимостью для неё...
"Ты нужна мне!"
...И ей казалось, что она для него тоже
"– Знай, что я ни за что не отступлюсь. Я буду жестоким, буду убийцей. Кем угодно, это не важно. Средства не имеют значения.
– Я не осуждаю тебя. Что бы ты не делал, я всегда с тобой".
Постепенно начали открываться другие его стороны, но она упорно не хотела верить в плохое, каждый раз прощала ему всё.
"Это война. Прости".
А он что же? Всегда ли она была для него на первом месте, как он для неё? Теперь этого уже никто не знает.
"Если ты меня сейчас не поцелуешь, мне кажется, я задохнусь, умру".
Она стала зависимой от него. Слабость её погубила.
"Это пройдёт. Мы все когда-нибудь проснёмся".
Да, он был прав, вот оно пробуждение и осознание.
Рукой, затянутой в чёрную перчатку, Марго провела по ручке двери, украшенной переплетениями неживых бронзовых цветов, прекрасных, но холодных. Затем, набрав в лёгкие побольше воздуха, она приоткрыла дверь и шагнула внутрь. Кабинет Генриха встретил её гробовым молчанием.
Сам хозяин сидел спиной ко входу, в кресле за столом. Услышав, что кто-то вошёл, он обернулся. Поняв, что это Марго, Гиз поднялся навстречу, смотря на неё крайне удивлённо.
– Ты пришла ко мне днём, не побоявшись, что кто-нибудь увидит?
Она не заходила в комнату, так и стоя в проходе, прислонившись к дверному косяку, смотря на Генриха устало и немного с ностальгией, потому что в её сознании он уже медленно превращался в прошлое.
– Разве есть ещё что-нибудь всем неизвестное? Какой смысл скрываться? – усмехнулась она.
– Но всё же в нашем обществе принято внешнее соблюдение приличий! – воскликнул он, эмоционально взмахивая руками. – Хотя... Да чёрт с ним! Действительно, ненавижу, когда мне мешают!