На лице лотарингца отразилось непонимание, затем разочарование и отчаяние. Он кричал что-то вслед, но Анжу не слушал.
За спиной он оставлял того, кто мог бы стать ему другом, он становился на путь пагубный для человека, но верный для члена королевской семьи. В этот момент что-то умирало в нём. Он осознанно совершал предательство, выбирая из двух зол меньшее.
========== Глава 17. Сен-Жермен ==========
Дело стремительно близилось к августу, летние дни быстро сменяли один другой. С каждым из них на улице становилось всё жарче, лето выдалось знойным.
Двор перебрался в Сен-Жермен – небольшое поселение близ Парижа. Переговоры с протестантами успешно завершились и они должны были сюда вскоре приехать для утверждения мира.
Также со дня на день ожидался герцог Анжуйский, который по дороге в Сен-Жермен задержался в Анжу, своём герцогстве, в которое заезжал по делам.
О том, куда же делся Гиз, ходили разные слухи. Одни говорили, что он погиб, другие утверждали, что он жив и скоро приедет. Истину никто не знал, история эта обросла таинственностью.
Генрике Анжуйский в своих письмах не упоминал о Гизе. Лишь однажды на поставленный королём вопрос он написал что-то не совсем внятное, будто ему самому не до конца известно. Принц не хотел рассказывать о совершённом им бесчестном поступке. Он знал, что, возможно, гугеноты взяли Гиза, как заложника, но, скорее всего, они просто убили его, так как к людям из этого рода они испытывали особенную ненависть. Как бы то ни было, герцог был уверен, что случай этот не будет разглашён, и его никто ни в чём не обвинит.
Даже граф де Бланше, верный соратник Гиза, мало того, что не был тогда свидетелем этой сцены, так и сам через несколько дней пропал из лагеря.
Приезд Анжу в Сен-Жермен был триумфален и великолепен. Люди были рады перемирию даже больше, чем если бы он принёс победу. Большинство кавалеров, в том числе Франсуа Алансонский, да и сам король, втайне кусали локти от зависти к принцу, который поучавствовал в такой осаде, да ещё и стал вестником долгожданного мира.
Одна Марго не находила себе места, гадая куда же исчез её возлюбленный. Она ходила печальная, бледная, ничего не ела и постоянно посещала часовню, где часами могла стоять на коленях, моля Господа о помощи Генриху.
Поначалу принцесса не верила слухам, но когда прибыл её брат, ей стало страшно. Она поняла, что происходит что-то не то. Девушка была проницательным человеком и сразу, увидев Анжу, которого знала всю жизнь, догадалась о том, что он что-то скрывает.
Анриетта пыталась всячески привести подругу в чувства, вселить надежду, но сама ровным счётом ничего не знала и так же переживала.
Франсуа тоже заметил, что сестра ведёт себя странно. Он пытался понять причину её печали, но у него не получалось.
Больше никто внимания на состояние Маргариты не обращал, всем было не до неё: готовились к прибытию протестантов.
7 августа они явились в Сен-Жермен, а на следующий день, 8 августа 1570 года, был заключён мирный договор. В нём содержалось очень много выгоды для гугенотов, которым позволили исповедовать свою религию по всей стране, кроме Парижа, а также отдали три крепости, среди которых была Ла-Рошель. Карл согласился на эти условия, придя к выводу, что всё равно мир этот заключается не слишком надолго. Это была лишь передышка. Всем было ясно, что противостояние на этом не кончится, Колиньи так просто не отступится, а Валуа ни за что не перестанут удерживать трон в своих руках.
После совета, на котором было заключено перемирие, началось торжество. Крепость Сен-Жермен для этого была не лучшим местом, но отметить событие как-то было нужно.
Марго стояла перед зеркалом и безучасным взглядом взирала на своё отражение. Красное тяжёлое бархатное платье, богато отделанное золотыми нитями и драгоценными камнями, оттеняло бледность кожи, под глазами от проведённых бессонных ночей появились синяки, которые служанки старательно пытались скрыть при помощи пудры. Волосы принцессы были убраны в элегантную причёску и украшены рубинами, но ничто не могло вселить радость в её печальные васильковые глаза.
Завершив сборы, она направилась в пиршественный зал. Здесь было шумно, слышался смех и разговоры, которые разлетались под холодными каменными сводами, с которых свисали цветные знамёна различных родов Франции. Среди гербов семей католических виднелись и гербы семей протестантских.
Раскланявшись с кем требовали приличия, Маргарита прошествовала к своему месту и опустилась на него.
Весь вечер она просидела за столом. Танцевать совсем не хотелось, к еде принцесса тоже не притронулась, лишь пригубила вина из кубка.
Все смеялись веселились, а она была будто бы и не здесь. Король беседовал с адмиралом Колиньи, Екатерина что-то рассказывала гостям, которые собрались около неё, Франсуа ходил по всему залу и время от времени с кем-нибудь разговаривал, а герцог Анжуйский, который был в прекрасном расположении духа, любезничал с дамами. Все были при делах.
И вдруг на фоне всеобщего веселья послышался звук труб. Повисла тишина. Находящиеся в зале пришли в недоумение, ведь так обычно возвещали о прибытии важных людей, принцев крови, но ведь все они были здесь. Разве что...
– Его Высочество, герцог де Гиз! – объявил паж.
В зал вошёл Генрих, живой и невредимый. Он, как всегда, держался гордо, улыбался, на нём прекрасно сидел колет, сшитый по последней моде, волосы сверкали в свете свечей, а в глазах светилась величавая невозмутимость. Выглядел он так, будто вышел всего пять минут назад, а сейчас возвращается.
Вокруг послышались перешёптывания, ведь ни один из присутствующих не ожидал его возвращения. Половина и вовсе уверилась в его гибели.
Молодой человек стремительным шагом приблизился к королю.
– Герцог? – изумлённо посмотрел на него Карл. – Боже мой! Откуда же вы? Где вы пропадали, не подавая нам вестей? – Валуа был в смятении и, не выдержав, сразу засыпал прибывшего вопросами.
Королева-мать смутно догадывалась о произошедшем, но король ровным счётом ничего не знал, и для него столь неожиданное появление стало удивительным.
– Простите, Ваше Величество, – спокойно ответил Гиз, – возникли некоторые трудности. Но я справился с ними и прибыл сюда, дабы служить Вашему Величеству и отечеству.
– Что ж... – поражённо промолвил Карл. – Добро пожаловать, герцог.
Генрих ещё раз ему поклонился и обернулся к стоящему рядом Анжу.
Тот был бледен, глаза его округлились. Молодой человек отвесил ему учтивый поклон.
– Позвольте приветствовать вас, монсеньор, – проговорил он вполне любезно, но было в его голосе и улыбке что-то такое, что вызвало мурашки у принца.
– Мы рады вашему возвращению, герцог, – выжал он из себя, отводя взгляд.
Всё это время Маргарита сидела, потрясённо смотря на Гиза. Увидев его, она готова была вскочить, броситься навстречу и разрыдаться, но правила приличия позволяли ей лишь глядеть издалека. Марго еле сдерживала рвущиеся наружу эмоции. Дрожащие руки она скрыла под столом, но лихорадочно засветившиеся глаза было не спрятать. Благо, никто ничего не заметил, хотя бы по той причине, что всё внимание было приковано к новоприбывшему.
Он же, в свою очередь, приметил одиноко сидящую Марго, как только вошёл. На миг весь его мир сконцентрировался на ней, ведь он так давно её не видел, но уже через секунду Генрих взял себя в руки. Тем не менее, после того, как он раскланялся с Анжу, отчаянно захотелось приблизиться к любимой, хотя бы постоять рядом.
Гиз медленно двинулся в её сторону.
Сердце принцессы отбивало бешеный ритм.
"Что же этот безумец делает?" – проскользнуло в воспалённом сознании.
Приблизившись, Генрих произнёс обычные слова приветствия, но взгляд его говорил гораздо больше. Они могли понимать друг друга без слов.
"Я ждала тебя... Я скучала..." – говорили глаза Маргариты.
"А я всё это думал о тебе, шептал твоё имя, бросаясь в битву" – отвечал он, также взглядом.