И всё же, сейчас она была уже взрослой. Увидев, что Генрих куда-то пошёл, девушка решила направиться в другую сторону, самостоятельно, без сопровождения.
На исчезновение сестры герцог почти не обратил внимания. В конце концов, не маленькая, справится. Он же искал глазами единственную хрупкую фигурку. Её молодой человек последние несколько дней видел только мимолётом, на бегу. Он уже успел соскучиться.
Наконец у дальней колонны Гиз увидел девушку. На ней было красное платье и чёрная кружевная полумаска, усыпанная алмазами.
Он без труда узнал в ней Марго и тотчас направился к ней, пробираясь через толпу людей.
Когда Лотарингец оказался рядом, принцесса тихо воскликнула:
– Генрих!
– Да, это я, – промолвил он. – Прости. Немного задержался с Мари.
– Но где же она?
– Пошла веселиться.
– И ты оставил её одну? – изумлённо спросила Маргарита.
– Ничего страшного, – отмахнулся он, – пускай развлечётся. Что с ней здесь может случиться?
С этими словами Гиз бережно взял возлюбленную за руку и повёл в круг танцующих.
– Надеюсь, сударыня, вы не откажете мне в танце? – с улыбкой спросил он.
– Охотно, сударь, – рассмеялась она.
========== Глава 20. Маскарад ==========
Екатерина не особенно разделяла общий восторг. Она не слишком любила маскарады. Удивительно, но то, что обожал весь двор, не привлекало королеву. Тем не менее, на празднике присутствовать было необходимо. Дело было не только в том, что её должны были увидеть придворные, гости и все остальные, а в том, что флорентийке было нужно уладить некоторые дела. Тогда как все вокруг веселились – королева-мать занималась политикой.
Перед входом в зал она поспешно надела чёрную полумаску.
Как всегда, Медичи была в чёрном и фиолетовом. Всю жизнь она носила траур по своему умершему мужу Генриху II, хотя со времени его смерти прошло уже около одинадцати лет. Екатерина сама себе не могла ответить, отчего делала это. Привычка или нечто большее? Сложно сказать. Дело было не в любви к мужу, которая если и была, наверняка уже забылась, просто Медичи привыкла скрываться за чёрным нарядом. За образом было проще спрятаться. Всю жизнь она училась сдерживать чувства, не выдавать эмоции, что у неё отлично это получалось. Во Франции белый считался цветом траура, она же, будучи итальянкой, как во всей Европе носила чёрное. Это было частью образа чёрной королевы, с помощью которого можно было властвовать, устрашать, повелевать. О ней слагали легенды, между тем она была человеком, живым, настоящим. Что скрывалось за её маской? Никто не знал.
Екатерина никогда не открывала своей истинной сущности, только в душе, в глубине себя, куда она сама заглядывала не каждый день. Тем не менее, сейчас королева невольно это сделала.
Когда она заходила в зал, полный танцующих людей в масках, ей вспомнились события, происходившие давно, около тридцати лет назад.
Тогда ещё она была совсем молода, неопытна: юная принцесса, недавно приехавшая ко двору, не знающая жизни. Она ходила одна, среди людей безразличных или враждебно настроенных к ней. На них не было надето масок, но, на самом-то деле, они были в масках верности, покорности, обожания, ложной добродетели. Они льстили, а в сердцах их плескалась желчь. Тогда флорентийке было одиноко, горестно. Столько лет прошло, но ничего не изменилось. Да, она привыкла, смирилась. Да, она подчинила всё это себе, многим отомстила. Да, она тоже надела маску, став непоколебимой. Но она по-прежнему оставалась одна. Никто не знал настоящую Екатерину.
Наваждение рассеялось, образ двора при Франциске I расстаял. На смену ему пришла картина реальности.
Тряхнув головой, чтобы вконец отогнать не вовремя нахлынувшие воспоминания, королева-мать двинулась к Карлу, которого можно было узнать по богатству наряда. Да и как же она могла бы не разглядеть своего сына?
Когда Медичи подошла, король почтительно с ней поздоровался. Между ними состоялась недлинная беседа, но потом Карл на что-то отвлёкся. Екатерину это не расстроило, так как она всё равно боле не собиралась находиться подле него.
Её целью был кардинал Лотарингский. Этот человек уже достаточно долго находился в Париже, при этом, скрывая своё присутствие. Тем не менее, шпионы уже обо всём доложили королеве, и она поспешила найти его.
Узнать Его Высокопреосвященство было нетрудно: высокая чуть сутулая фигура, находящаяся недалеко от входа в зал, несомненно принадлежала ему.
– Добрый вечер, кардинал, – холодно произнесла Екатерина, оказываясь за его спиной.
– А! – невольно вскрикнул он, резко разворачиваясь.
На лице его была простая чёрная полумаска, которая скрывала не очень много,
– Ах, это вы, Ваше Величество! – облегчённо воскликнул он, но после этого лицо его опять переменилось.
Карл осознал, что перед ним стоит та, кому он как раз-таки не хотел бы попадаться на глаза. С усмешкой на губах королева-мать наблюдала за тем, как быстро сменяются его чувства. Этот человек, как правило, отлично владел собой, но сейчас она всё-таки одержала верх.
– Да, это я, – кивнула она, – и, судя по тому, что вы меня узнали, я не ошиблась, и вы действительно тот, за кого я вас приняла.
– Вы никогда не ошибаетесь, Ваше Величество.
– Полно вам, Ваше Высокопреосвященство. Лучше расскажите: отчего, находясь в Париже, вы не дали нам о себе знать? Мы были бы рады лицезреть вас. Вы же знаете, что при дворе вы желанный гость!
– Прошу простить меня, – промолвил он. – Я собирался предстать перед Вами и Его Величеством, но не было удобного случая. В Лувре было слишком суматошно. Но, по крайней мере, вместо меня здесь был мой племянник. Надеюсь, он произвёл на вас хорошее впечатление?
– О! Великолепное! – ответила Екатерина, скрывая злую ухмылку. – Но всё же, если вы здесь, давайте поговорим о делах, – она жестом пригласила его отойти от входа к одной из колонн большого зала, которая обеспечивала им надёжное укрытие от посторонних глаз и ушей. – Я сразу перейду к основной теме, поскольку бал – не то место, где принято обсуждать серьёзные вопросы, что заставляет меня стремиться закончить этот разговор как можно быстрее.
– Как вам угодно.
– Мне хотелось бы узнать, каково ваше мнение о мирном договоре, составленном в Сен-Жермене? Мне нужно знать, что думают об этом все, а не только гугеноты, поэтому я и спрашиваю, например, у вас.
– Признаться честно, мнение на этот счёт у меня отрицательное, – без обиняков ответил он.
Лотарингец решил идти напрямую. В конце концов, он мог себе это позволить.
– Так я и знала, – усмехнулась Екатерина. – Может, тогда обоснуете свою позицию?
– Охотно.
Говорил кардинал на почве того, что они обсудили с Генрихом.
Разговор длился долго. В конце королева рассмеялась:
– Ну-ну! Ваши доводы кажутся мне несколько односторонними. В конце концов, протестанты также граждане Франции! И помимо того чтобы оберегать трон, король должен думать и о благе подданных!
Она практически издевалась над ним, видела его насквозь, понимала все его намёки, при этом выдвигая свои, ясно давая понять кардиналу, что ничуть не боится его и его семьи, а, в случае чего, готова даже вступить в борьбу, прибывая в уверенности собственного превосходства.
– Берегитесь, Ваше Величество, – тихо проговорил он, так, чтобы услышала только собеседница, – вспомните времена, когда мой брат был ещё жив.
Это не было выражено, как прямая угроза, но, как и все остальные слова, эти были двуличны. И Екатерина поняла в них тот смысл, который подразумевался, как основной для неё. В голове её тотчас возникло множество мыслей, а главное, воспоминаний. Её невольно пробрала дрожь.
Бал длился вот уже второй час. В начале Мари чувствовала себя немного скованно, но потом расслабилась и позволила себе отдаться веселью. Всю жизнь она стремилась к свободе и сейчас могла вкусить её сполна.