Чертами Генрике во многом походил на Маргариту. Оба Валуа обладали красотой, носящей отпечаток какого-то неуловимого рока, было в их неотразимых чертах нечто отчасти пугающее. Молодой принц всех поражал своей утончённостью и изящными манерами. Также он имел безупречный вкус, отчего его неизменно модные туалеты не могли не производить впечатление. При этом, он, на удивление, был прекрасным полководцем и человеком с острым тонким умом.
Подле принца стояли два молодых человека: один – невысокий и коренастый, которого звали граф де Келюс, а второй – ростом с Анжу, без головного убора, из-за чего в лунном свете отливали его рыжие короткие волосы, имя которого было Дю Га. Оба они тоже были в военном обмундировании, по дороговизне не уступающим обмундированию Его Высочества. За их спинами стояли ещё пятеро. Все они являлись так называемыми "миньонами", ближайшими соратниками герцога Анжуйского.
Позади них стояли остальные люди из его внушительных размеров свиты.
Рядом с братом уже находился Карл.
Марго и Франсуа подбежали к ним.
– Что произошло?! – обеспокоенно спросил принц.
Король и герцог Анжуйский посмотрели на него.
Карл рассмеялся:
– Ровным счётом ничего. Ты зря так переживаешь.
– Протестанты на какое-то время отступили, – ответил Генрике, – выдалась передышка и я решил провести какое-то время здесь, в замке.
– Ах, – выдохнула Маргарита. – Слава Богу! А-то мы страшно перепугались!
Герцог Анжуйский лишь взглянул на сестру ничего не выражающим взглядом.
Отношения у этих двоих были весьма натянутыми. Возможно, причина была в том, что у них было слишком много сходств. Юную принцессу обожали все, кроме брата. Он считал её излишне легкомысленной, а она его мрачным и слишком серьёзным, хотя, на самом деле, по характеру он был, скорее, ближе к ней, чем к другим членам своей семьи, помимо матери. Единственное, что ему была свойственна какая-то злая ироничность, которая могла пугать. Война, в которой он доблестно принимал участие с раннего возраста, оставила на нём свой след. И смотря на этого утончённого, совсем молодого принца, многие видели в нём человека, уже умудрённого жизненным опытом. До войны Генрике был совсем другим, это Марго помнила хорошо.
К тому же роль в не лучших отношениях брата и сестры играли и его фавориты. Между Дю Га и Маргаритой вечно вспыхивали конфликты, они просто не переносили друг друга. Она нередко вспоминала, что до появления этих господ Генрике вёл себя с ней совершенно иначе. В детстве они даже были дружны. Однако сейчас это осталось в прошлом.
Франсуа тоже не слишком хорошо ладил с Анжу, который был любимчиком матери, чем вызывал зависть младшего брата.
Будучи на этот момент девятнадцати лет от роду, он сильно отличался от несколько инфантильных братьев и сестры изощрённостью, неоткрытостью. Командовал войсками, принимал участие в управлении государством, помогая матери. Никто точно не знал, чего он добивается, чем живёт, о чём думает. Этот человек был умён, старался держаться всё при себе, скрываясь то за высокомерием, то за скептицизмом. В нём было гораздо больше от Медичи, чем в прочих детях Генриха II. Он со своей изворотливостью был способен продумывать наперёд все военные и политические ходы. Генрике мог очаровывать иностранных послов и, в то же время, устрашать многих из своего окружения.
Его миньоны славились, как изрядные пьяницы, дебоширы и те ещё развратники. Каких только слухов о них, да и о герцоге Анжуйском не ходило.
Одним словом, французский принц был фигурой загадочной.
Маргарита вздохнула и посмотрела вслед уходящему брату, а затем перевела взгляд на Франсуа.
– Не знаю, как ты, но я пойду дальше спать, – сказала она.
– Разумное решение, – согласился он. – Я, пожалуй, последую твоему примеру.
*(Лат.) Истина в вине
========== Глава 4. Сделка с дьяволом ==========
Alea est jacta (лат. - жребий брошен)
Герцог Анжуйский в задумчивости прогуливался по коридору.
Он уже успел переодеться с дороги и теперь был облачён в простой синий костюм. Длинные волосы цвета вороного крыла были убраны в хвост, принадлежность к августейшему семейству выдавала только цепь с медальоном Валуа, висевшая на шее. По молодому человеку было видно, что он ожидает кого-то, поскольку он долгое время просто ходил туда-сюда, заложив руки за спину.
Вскоре послышался скрип двери, и с другой стороны коридора появился герцог де Гиз. Он приблизился к принцу и поклонился, тот кивнул.
– Монсеньор, мне доложили, что вы хотели что-то обсудить со мной? – осведомился Генрих.
– Да, – подтвердил он, – именно так.
Гиз вопросительно воззрился на него.
– Здесь нет множества глаз и ушей, – наконец произнёс герцог Анжуйский, – следовательно, вести дежурные беседы и строить прелюдии бессмысленно. Полагаю, можно перейти сразу к делу?
– Буду признателен, если вы поступите именно так.
– Я хотел обсудить с вами один важный вопрос, – начал он. – Как вы знаете, я являюсь главнокомандующим нашими войсками в войне с гугенотами. И, конечно, королевская армия велика и сильна. Так?
– Так.
– Но у вас, герцог, тоже имеется армия. Причём, достаточно большая.
– Допустим, – кивнул Гиз, уже догадываясь к чему клонит принц.
Хоть он и был молод, опыт в ведении политических и военных переговоров у него был велик.
– Вы, насколько мне известно, тоже вели борьбу с ересью. Я прав?
– Да, именно на это я и положил практически всю свою пока не очень долгую жизнь.
– Но вы это делали в одиночку, исключительно своими силами. Не хотели бы вы присоединиться ко всеобщей борьбе?
– Что вы имеете в виду? – нужно было сделать вид, что он не понимает.
Герцог Анжуйский скрыл улыбку. Гиз не менее хитёр, чем он. По крайней мере, с таким человеком приятно вести дела.
– Почему бы нам не объединить наши силы? – озвучил он свою главную мысль. – Францию раздирают гражданские войны. Вместе мы можем положить этому конец. Пока что ваша борьба имела скорее личный характер, но если мы объединимся – у нас будет возможность уничтожить всех гугенотов. До этого вашей целью было освобождение территорий, а я предлагаю искоренение ереси. Мы можем стереть её с лица земли. От вас требуются лишь люди, – наконец, высказал своё предложение Анжу.
Генрих задумался.
– Для чего вам это, монсеньор? В смысле, зачем вам я? – наконец, спросил он.
– Чтобы укрепить войско, конечно же! – ответил герцог.
– Но королевская армия настолько сильна, что ей вряд ли требуется подкрепление, – заметил молодой человек.
– Казалось бы – всё так, но дело в том, что все ваши люди – ревностные католики. Ещё ваш отец прославился своими подвигами против ереси. И ваша армия может оказаться крайне полезна в этом деле, она едина и преследует одну цель. Наши же войска, во-первых, выступают не в полном масштабе: кто-то должен оставаться незадействованным, чтобы, в случае острой необходимости, можно было защититься от внешнего врага, если он неожиданно возникнет. К тому же, я говорю с вами предельно честно, у нас много наёмников. А они не слишком надёжны.
Гизу казалось странным, что принц раскрывает ему свои карты, ведь теперь он узнал все проблемы королевской армии. Либо Валуа действительно очень нужны были Лотарингские войска, до такой степени, что они готовы были рискинуть всем, либо они вели какую-то свою тайную игру, разгадать которую он не мог.
За разговором молодые люди подошли к окну. Гиз задумчиво посмотрел туда.
– То есть, вы предлагаете заключить союз?
– Да.
– Но каковы условия? – Генрих в упор посмотрел на собеседника.
– Допустим, – предложил тот, – вы просто доверяете большую часть своих людей под моё командование. А сами остаётесь вольны жить своей жизнью.
На губах Гиза появилась усмешка.
"Пытаешься обвести меня вокруг пальца?" – подумал про себя он. – "По-видимому, привык, что все вокруг дураки. Но нет, придётся отвыкать, дорогой принц!"