– Одеваться не надо, – добавила она.
Эвелин отдернула матерчатую занавеску и увидела Нурахмад-хан вместе с другим мужчиной, у которого были жесткие усы под большим носом. Он было гораздо выше хозяина, на нем была каракулевая шапочка. Почему-то Эвелин решила, что он – лекарь.
Она стояла перед ними, совершенно обнаженная, с распущенными волосами, капли воды стекали с плеч и с груди. Глаза мужчины в каракулевой шапке впились в Эвелин. Нурахмад-хан что-то сказал женщине на незнакомом Эвелин языке, потом обратился по-английски:
– Пройдите за женщиной. Вас осмотрят.
Эвелин решила, что Нурахмад-хан считает ее больной, оттого он и привел этого лекаря-афганца. Она пошла за женщиной, которая привела ее в комнату с широкой тахтой, застеленной тонким полотном. Женщина легким движением усадила Эвелин и мягко, но настойчиво развела в стороны ее колени. Сюда же вошли Нурахмад-хан с афганцем.
Тон хозяина изменился:
– Советую тебе быть послушной… Теперь ты здесь, у нас, и мы хотим поближе познакомиться с тем, что приобрели. Если будешь вести себя хорошо, все будет в порядке.
Эвелин ничего не понимала. Женщина-служанка подтолкнула ее и уложила на спину, задрав вверх разведенные ноги с согнутыми коленями.
Мужчина в каракулевой шапке пригнулся, его руки раздвинули складки интимных губ Эвелин и приоткрыли вход в устье. Он ввел туда два сложенных пальца и, погрузив полностью, с силой повернул – сначала в одну, потом в другую сторону. Он действовал так, словно исследовал не живой и нежный орган, а некий неодушевленный предмет с узкой и влажной щелью.
Под давлением просунутых пальцев мышцы расслабились, стенки влагалища сделались податливыми и эластичными. Вскинутые бедра Эвелин непроизвольно задрожали.
Афганец быстро убрал свою руку, сомкнул ее ноги, спрятав исследованное место, осмотром которого он, казалось, остался доволен. Теперь, видимо, наступила очередь Нурахмад-хана. Он приказал Эвелин повернуться, встать на четвереньки и как можно выше приподнять таз. Она повиновалась, ее большие белые ягодицы оказались перед его склоненной головой. Он раздвинул бархатистые полушария и подобрался к потаенному отверстию заднего прохода. Его указательный палец сделал несколько кругов, массируя это место, потом вдруг вклинился туда, словно большой винт.
От неожиданности Эвелин дернулась так, что ее зад с силой шлепнул Нурахмад-хана по жирному лицу. Тот что-то мрачно пробурчал, покачал головой и сказал несколько слов женщине – снова на незнакомом Эвелин языке.
Служанка вышла и сразу вернулась, в руках у нее был какой-то предмет.
Она передала его Нурахмад-хану, который поднес его к лицу Эвелин. Предмет имел форму колбасы, он был из кожи, набитой внутри опилками.
Нурахмад-хан пояснил:
– Придется побыть с этим часа четыре. Это снимет напряжение, сейчас там слишком жестко…
Сказав это, он вновь подошел к Эвелин сзади. Человек в каракулевой шапке своими пальцами осторожно расширил ее маленький анус, а Нурахмад-хан втиснул туда кожаную колбасу и несколькими толчками загнал ее вглубь почти полностью, оставив торчащим лишь самый конец. После этого удалился, а державшая Эвелин женщина отпустила ее.
Только сейчас Эвелин поняла, что произошло. Абулшер просто-напросто продал ее этим людям. Она вспомнила упоминание чайханщика о живом товаре.
Конечно, Абулшер получил с них не меньше того, что отняли джелилы.
Что ж, когда-нибудь он расплатится за все…
Эвелин ощутила слабость в ногах. Втиснутый в нее предмет мешал ходьбе, теперь ей больше всего хотелось добраться до кровати и лечь. Очутившись в выделенной ей комнате, Эвелин легла лицом вниз и постаралась как можно скорее забыться. Уже засыпая, она почувствовала, как женские руки заботливо укрывают ее чистой простыней…
Окно в комнате было закрыто ставнями, но луч солнца проник сквозь щели и разбудил Эвелин. Она открыла глаза. Вспомнила вчерашний вечер и с облегчением почувствовала, что тяготившего ее кожаного предмета в ней уже нет. Наверное, его убрала служанка. Осталось, правда, ощущение, как будто внутри был воздух…
Вошла женщина, она принесла еду: овечий сыр, горячие лепешки, несколько кистей винограда и пиалу чая. Эвелин с аппетитом позавтракала и выпила чай, который ей показался необычно густым и очень терпким. Она спросила об этом у служанки, та ответила:
– Так надо. Это придаст тебе силы. Пей еще.
В чай было что-то добавлено, когда Эвелин выпила его, ей захотелось еще. Женщина сходила за чайником и налила ей. Напиток быстро вызвал радостное возбуждение, все грустные мысли отлетели, окружающие предметы сделались контрастно-выпуклыми, их окраска приобрела живые и яркие оттенки.
Вскоре прибыли Нурахмад-хан с афганцем. Первый сказал Эвелин, что сейчас ее поведут на главный базар. Эвелин хотела спросить, что ей надеть, но служанка уже успела накинуть на нее, прямо на голое тело, длинный бурнус с капюшоном. Капюшон почти полностью скрыл ее лицо, но все же Эвелин ухитрилась рассмотреть дорогу.
Они быстро дошли до площади, пересекли ее и оказались на главном базаре.
Здесь были свои улицы и переулки, образованные рядами торговцев и ремесленников. Стоял невообразимый шум, торговцы зазывали к себе и расхваливали товары.
Сперва Эвелин и ее спутники прошли через мясные ряды, где подвешенные на крюках бараньи туши чередовались со связками живых кур. Потом начались горы арбузов и дынь, за ними шли прилавки с изюмом, курагой, финиками и орехами. Далее надо было пройти через место, занятое уличными портными. Наконец они вышли в ту часть базара, где устраивались различные представления. Эвелин рассмотрела павильон, где, судя по вывеске, выступали индийские факиры. За ними находилась арена китайского цирка, а дальше тянулась вереница маленьких дощатых сараев и просто будок, все они были ярко размалеваны.