А что остается? Русский, судя по всему, вполне надежен, хорошо подготовлен и бошей ненавидит больше Уэйна. Выбирать особенно не из кого: местные ребята отважны, но совсем ничего не понимают в работе диверсанта. Да и мало их, и каждый занят выше крыши на своем месте. Вот тебе и ну… Обязательно надо подружиться — на случай, если придется прикрывать друг другу задницу.
«Все, Джеки, язвишь над собой? Клери (ведь хорошенькая деточка, а?) лично рекомендовала Вика. Она его знает лучше прочих, и, похоже, парень умеет производить впечатление на женщин. Впрочем, ты просто завидуешь…» — Уэйн закончил чистить зубы и прополоскал рот. Как истый англичанин, он не позволял себе опускаться в любых условиях. Правда, в пустыне приходилось чистить зубы без полоскания и брить не намыленные щеки сухой бритвой. Полканистры в день на человека почти полностью уходили на питье, — и такой водный паек был еще очень щедр. «Бедуины обходятся и без того, брат» — говорил «песчаный варан» Уэйн (нечего сказать, ласковое прозвище, спасибо, удружили). Поджарый, черный от загара, в грязном кефи на белобрысых лохмах, не подчинявшихся никакой расческе, в порванном френче и шортах на голое тело, с «кольтом» М1911 на бедре: новобранцы ненавидели его смертельно, ветераны беззаветно обожали.
Уэйну так сейчас не хватало этих парней.
Английский диверсант неслышно вошел в гостиную, где за чашками с кофе сидел, опершись на подлокотник зеленого плюшевого дивана, странный русский. Сквозь тюлевые шторы рассеянный свет подчеркивал тени под бровями Виктора — глаз не увидеть. Клетчатая рубашка казалась выцветшей. Вик не шелохнулся.
Уэйн первым заговорил на безупречном французском:
— Я пришел к вам с серьезным разговором, Вик. И совершенно приватно. Зовите меня…
— Например, Джек. — Виктор не изменил положения, только скользнул потемневшими глазами по аккуратной фигуре собеседника, затянутой в серый костюм. — «Герой, но незаметный. Одет в серое, и много спас человеческих жизней»[9], - процитировал он мысленно. Вслух зевнул, и прозвучало это невежливо, не по — европейски.
— Вы правда читаете мысли? — Уэйн даже не дрогнул лицом.
— Правда? Да. — У Виктора отчего-то не было ни малейшего желания кривить душой перед этим профессионалом. — И вы не француз. Вы английский офицер, как у вас говорят, коммандос. Строевик. Были в Африке, хотя загар давно сошел.
— Лейтенант группы дальнего действия.
— Славное дело. Но негусто для трех лет чистилища. Как всегда, в чинах быстрее всего растут тыловые жопы.
— Точно. — Джек неожиданно искренне рассмеялся и сразу изменил отношение к себе. Блеск отличных зубов делал его узкое, породистое, но не слишком красивое лицо много моложе и мягче. — Но и вы, простите, не лыком шиты, как я слыхал. Только не говорите, что пошутили тогда, с танками. Я — то не духовидец, но у вас взгляд характерный. Оценивающе — скромный. Кадровый офицер?
— Пес с вами… Капитан НКВД. — Виктор тоже улыбнулся, одними губами, но Уэйн понял, что завоевал доверие: он был хорошим физиономистом.
— Как сказано еще Киплингом, нет Востока, и Запада нет… — Джек не закончил фразу, подождал.
— У нас говорят проще: рыбак рыбака видит издалека. — Русский вздохнул, и англичанин это заметил. — Ладно, излагайте ваше дело. Можете мне доверять.
Прошло около часа, наконец коммандос погасил в блюдце сигарету, а чекист принялся левой массировать затылок, что-то нелестное бормоча по-русски.
— И лезть к черту в зубы, так? — Виктор поставил тонкую молочно-белую чашку на стол. — Джек, нужна группа.
— То-то и оно. Если подходить серьезно, а эти наци там, на объекте, ребята о-очень серьезные, то нужен снайпер…
— Я могу подработать. За половинную плату, сэр. — Лицо русского искривилось. — Только дай оружие.
— Будет. Инженер для прохода сквозь укрепления, и хороший сапер при этом — там не обойдется без минных полей, каких-нибудь поганых ловушек, потом кто-то, кто хорошо понимает в радиотехнике, и медик… Да, хорошо бы медика. Конечно, рану перетянуть каждый из нас сможет, но если дело серьезнее… Хватит. Больше не надо, меньше, — пожалуй, некуда. Фруктовый салат, если вернемся, нам обеспечен.[10] Как жаль все же, ты не можешь внушить охране этой чертовой крепости, что мы — инспекция от самого Гитлера…
— Ага, без машины, без документов, без охраны, без паролей… И даже если все это будет — новые лица тут же привлекут внимание, позвонят напрямую в Берлин… Понятно излагаю?
10
Каламбур Уэйна основан на том, что орденские планки в английской армии традиционно зовут «фруктовым салатом».