Выбрать главу

— Ладно, ладно, я просто пошутил. Я все понимаю, друг.

— Спасибо, хоть не зовешь товарищем…

Виктора под вечер вот уже третий день донимали тянущие головные боли. Во рту словно нагадила жаба. И все же он смотрел в темное небо с горькой радостью, — сегодня дошла весть о сражении на Курской дуге. Он лучше французов понимал, что значит такая победа. И сколько жизней стало платой. Где-то под звездами, на ужасной высоте мигнула еще одна, нештатная звезда, и тогда черную занавесь рассек белый луч, еще один скрестился с первым.

В эти секунды неуклюжий от дополнительной брони Fw-190 из таранной эскадрильи ПВО Арнхейма залпом четырех пушек распорол крыло «Ланкастера» и пошел к темной земле, не избегнув очереди «браунингов» хвостового стрелка. Английский бомбардировщик тяжко, медлительно развернулся, но искра из развороченного выхлопного коллектора подожгла хлещущий бензин, и четырехмоторный гигант рухнул в ста пятидесяти километрах от Арнхейма и в трехстах метрах от внешнего периметра объекта «Аугсбург». Наутро поисковые команды разобрали обломки и достали семь черных, скорченных тел. В зубах командир «Ланкастера» сжимал почти неповрежденную трубку — но только зубы торчали из углей, что остались от лица.

Вчера она вошла в комнату, когда разговор уже, по сути, закончился, и эти несчастные секретчики допивали кофе. Пара голубых и пара темных, почти черных — глаза обратились на нее. Кажется, у англичанина получилось уговорить Виктора на это безнадежное дело. Сердце у девушки сжалось, словно застыло. Она незаметно потерла локтем левый бок и сказала:

— У вас будет инженер, Джек. Завтра вечером он должен приехать. Сильно рискуя, кстати сказать. И медик-радиотехник у вас будет. — Она стояла в дверном проеме, высокая, в белом открытом платье и белых туфлях на каблуке, с каштановыми локонами на голых плечах, словно киноактриса. — Будет! — звонко повторила она. — Я им буду!

— No! A mad girl!.. — англичанин всплеснул руками в испуге, который у человека иной репутации показался бы забавным.

— Sdvinylas! — это непонятное слово произнес русский, морща широкий лоб и щуря стального цвета глаза.

— Non, друзья мои, я не сумасшедшая. У вас нет выбора, а я вполне здорова, не падаю от вида крови и хорошо стреляю. Физически тоже не дистрофик. Я хочу им отомстить! — Слово «им» она произнесла с такой застарелой ненавистью, что мужчины почувствовали — отговаривать бесполезно. Вик скорбно покачал головой: она поняла, о чем он думает: «А ведь тебе придется убивать, девочка?» Поняла и гордо и гневно глянула на него.

Глава 7

А то, что эта странная особа С покойницей была, а не одна, Должно бы означать любовь до гроба…
Данте Алигьери

Пу-гу-у-у!

Виктор подскочил и помянул нечистого по-русски.

— Вот уж не думал, что на старости лет стану осквернителем могил! — произнес он, оглядываясь в поисках совы.

— С нами поведешься, еще и не такому научишься! — одобрительно кивнул Джек. Клер ничего не сказала, только передернула плечами и переложила аккумуляторный фонарь из левой руки в правую.

Над древним кладбищем восходила луна — дынная корочка. «Бледна, проявится луна, как на старинном фотоснимке» — пришло в голову Виктору неведомо зачем. Ноги шелестели лопухами и бурьяном. Хорошо, что все надели брюки — наверняка тут полно крапивы той жгучей сучьей разновидности, какая растет только в таких дурных пустынных местах.

— Вот здесь! Свети, Клери! — англичанин указал на невысокий, в рост человека, склеп, подобие греческого храмика с двумя дорическими колоннами по сторонам медной двери.

Джек потянул за кольцо в пасти бронзовой львиной головы и тихо дверь отворилась. Внутри, в маленькой комнате с мутно-белыми мраморными надгробьями он вставил ломик под крайнюю справа крышку. С тяжким скрежетом плита подалась, открывая черный провал. Свет фонаря подрагивал на мшистых стенах и, наверное, не нравился мертвым.

Виктор склонился над соседней плитой, погладил ладонью поверхность.

— Слушай, а тут есть забавная эпитафия.

— Тут уже ничего нет, — отозвался Уэйн, бесстрашно и кощунственно шаря в могиле, — все стерлось за четыреста лет.

— Фигушки. Это для вас стерлось. Смотрите! — под рукой нечеловека мрамор замерцал розовато, и засветилась золотая надпись. — Что-то неясное.

— Старофранцузский, — девушка склонилась над его плечом и прозрачной ладошкой отбросила назад темные волны волос. — Целое стихотворение: