— Поль, что-то едет сюда по первому туннелю. Поставь там растяжку. Не наступай на рельсы, — приказал он, не поворачивая головы. Поль пожал плечами и отправился направо.
— Хсс-с… — пробитые легкие ротенфюрера издавали хлюпающий посвист. Рыжеватые волосы склеились от пота, голубые глаза слепо таращились в потолок. На вид ему было на больше двадцати лет — Виктор почувствовал в горле ворсистое прикосновение.
— Говори быстрее, — сказал он. Клер со смутным ужасам поняла, что теперь глаза Вика светятся совсем не по-людски, мертвенным серебристым сиянием, а на лбу меж бровями набухло красное пятно, словно чудовищный гнойник.
— Х-х… — неожиданно четким горловым голосом, выплевывая бордовые сгустки, умирающий заговорил: — Мюнхен, Альберт…штрассе 22. Маме и так скажут, ей не надо. Альберт… мама ее не знает… Хели… Хелен Пфальтц…
— Хелен Пфальтц, Мюнхен, Альбертштрассе двадцать два. Я передам.
— Спас… — Виктор закрыл нестерпимо сияющие глаза и прислушался из глубины себя: тук, тук… тук… Он мысленно сдавил пробитое сердце под ладонью, стараясь не сделать больно. Тук… Замолчало.
Когда они покатили в тоннель № 3, и светлый полукруг входа остался позади, все расслышали там глухой удар. Но только Виктору показалось, что затем зазвучали стоны. Он промолчал. Фара не горела, а лампочки попадались самое большее через триста шагов, бессильные прожечь темноту дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
Вальтер отодвинул чашку крепкого кофе и затеребил серебряное шитье на углу воротника мундира. Что-то… или кто-то… а скорее, то и другое вместе, приближалось, сокращало расстояние в пространстве и во времени. Проклятые способности не помогли понять яснее. Погладил ветвистый шрам на затылке — боль давно прошла. «Вивисекторы» — не впервые с ненавистью подумал он.
В этот самый момент прервалась связь с объектом «Аугсбург-2».
Глава 11
Поезд, вопреки ожиданиям, катился почти бесшумно, иногда позвякивая железной утробой. Виктор достал пистолет с глушителем — они с Джеком ехали на локомотиве, сидя с обеих сторон на кожухе мотора.
— Ребята, вы все слышали разговор? — спросил Виктор, — Мюнхен, Альбертштрассе 22, Хелена Пфальтц. Пожалуйста, передайте, если я не смогу. («Если кто-то из нас нечаянно останется жив» — подумал он).
Туннель немного изогнулся, Уэйну представилась кишка кашалота. Интересно, как он оправляется, этот кашалот? И… сколько? Никогда не размышлял над этим раньше.
— Может, я возьму карабин, Вик? Не тяжело? — он вгляделся в силуэт рядом. Почудилось, что глаза у того светятся, словно бледные лампочки.
— Ладно. — Джек повесил оружие за спину.
Документы из карманов убитых Виктор вынул, и теперь передал стопочку попорченных кровью бумаг англичанину. Ничего интересного, кроме того, что служили они все в отдельном охранном батальоне СС «Зигфрид». Может, значки на куртках и есть эмблема «Зигфрида»?
Виктор скорчился на секунду от боли в спине, та побежала, побежала по позвоночнику вниз и растаяла в копчике. Осталось предчувствие. Что бесшумное оружие очень скоро не понадобится — он едва не свинтил с пистолета глушитель. Нечто очень важное и неблагожелательное проснулось и насторожилось впереди. Нечто, от которого виски отозвались игольными уколами. А может, некто? Или и то и другое.
— Хоть бы уж скорее, — выдохнул он сквозь зубы.
— Да нет никаких поводов для беспокойства, штурмбаннфюрер! — Вальтер с тайным отвращением смотрел на пряжку ремня штандартенфюрера. Посреди толстого брюха слова «Моя честь-верность» смотрелись совсем неуместно. Над дубовым двухтумбовым столом штандартенфюрера висели портреты Гитлера и Гиммлера. Гитлер был мрачен, глаза рейхсфюрера СС чему-то улыбались сквозь пенсне.
— Техники уже выяснили причину временного перерыва связи. Представьте себе, штурмбаннфюрер, — (И зачем он меня титулует? Забыл, как зовут, или этот боров так ставит меня на место? Экая скотина!) — крысы! Всего-то навсего крысы! Начальник технической службы сказал, что в жизни не видел такого месива, набились буквально везде и все погрызли! Так что успокойте свою подозрительность, в А-2 порядок. Ха, думаете, менши уже научили воевать крыс?
— Никак нет, герр…