Выбрать главу

Тревогу пока не подняли — в гордыне покойный командир запретил своим сверхчеловекам звать на помощь, весь остальной персонал занимался устранением крысиной угрозы — серые агенты все еще вливались в подземелья, грызя и разрушая. Сигнализация стояла первой на очереди ремонтников, да только грызуны поработали самое малое в сотне участков проводки.

Перед охотой эсэсовцы перекрыли подземные коммуникации пожарными дверьми — чтобы не упустить добычу, но добыча оказалась зубастее, и сама загрызла охотника. Взорвать металлические плиты почти полуметровой толщины оставшейся взрывчаткой нечего и думать, сказал Поль. Свободным остался только путь на поверхность.

Время вытекало сквозь пальцы кровью из смертельной раны.

Кап, кап… Кап. Труба прохудилсь, и на серой стене барака «Аффель-4» расплылось желтовато-коричневое пятно, похожее на Африку. За маленьким окном все собиралось стемнеть, но, видно, настоящей темноты так и не настанет — только мутные летние сумерки. Подремывала охрана на вышках вокруг особой зоны объекта «А-З», прожекторы не включали для маскировки, но горстке заключенных и так не удастся бежать — кроме вышек и электрозабора вокруг локальной ограды ходили патрули с овчарками, а те не обращают внимания на темноту.

В тот вечер овчарки не лаяли, а мерзкий ужин — суп из репы и кофейную бурду выдали с опозданием.

Внутри маленький концлагерь вдобавок разделялся надвое — двойная ограда из колючей проволоки отсекала два низких железобетонных барака, способных выдержать попадание бомбы, от еще двух таких же. Время от времени обитатели Аффель-4 и Аффель-3 — детского корпуса, исчезали. Некоторых видели на второй половине, но никогда никто не вернулся обратно.

Четверо выбрались из проклятых подземелий возле низкого здания с трубой, окруженного отдельным забором.

— Это что, прачечная? — Клер оглядела трубу, в слабом розоватом свете заката ее лицо было бледно и устало. — Или печь?

— Печь? — Виктор оскалился, ему она напомнила героиню Гончарова («А это что, печка такая на заводе?») — Да, моя милая, печка. И та печка называется крематорий.

Поль обнял девушку за плечи, другую руку положил русскому на плечо.

— Чт-что ты п-придумал? — спросил он, чуть заикаясь, голова еще кружилась от контузии, — я ж-же вижу.

На объяснения ушло совсем немного времени, но именно за эти минуты немцы окончательно справились с крысиным аншлюсом. Кое-где для этого пришлось применить огнеметы.

— А подземного хода точно нет? — Поль все еще надеялся.

— Нет! — Виктор вздохнул. — Придется вести по открытому месту. Если вообще будет кого вести. Нам туда, я думаю.

Среди сумерек две фигуры на воротах сложились и упали. Англичанин и Клер остались вместе, русский и француз проскользнули к темному прямоугольнику барака.

Телефон на ближайшей пулеметной вышке коротко звякнул, и бесплотный голос сообщил, что система тревоги исправлена. Часовой в каске кивнул, хотя говорил с трубкой, и, спохватившись, ответил вслух.

Но все же первым делом починили не сигнальные провода а нечто, еще более важное.

— Ну вот! — Виктор перевел дух, говорить было трудно, мешала мысль, что перед ним — люди, многие из которых погибнут из-за него. «А без этого их всех — тю-тю. Совсем как у нас, на родине-мать-ее». И где-то в глубине сознания маячило, мигало воспоминание о Вано — он говорил почти то же самое весной. Боги мои, как же давно это было!

— А дети? — спросил один из них, почти седой молодой человек.

— Детей заберем, если будет кому. — Честно ответил русский.

Здесь были заключенные всех наций, даже немцы. Видимо, их подбирали по каким-то своим, тайным признакам, но в одном «аугсбуржцы» походили друг на друга — в глазах поблескивало то самое, что может бросить безоружного на пулеметы — и подарить победу.

— Там — собачья зона. — Тарас указал в сторону от бетонной вышки — та чернела в небе пародией на пожарную каланчу. Ворота проходили сквозь ее основание, оттого вышка была шире обычной и там стояли два пулемета. Пулемета два, но только за одним дежурил солдат — Виктору давно не мешала темнота.