Увидев тонкую струйку крови, он застонал. Быстро вынул из своего стакана лед и приложил к ране.
— Прости меня, пожалуйста!
Кожа на его скулах натянулась и побелела, брови сошлись на переносице.
— Аптечка на прежнем месте?
Натали кивнула.
— Ты ничего больше не натворишь, пока я принесу ее? Или позвать Анну, чтобы она охраняла тебя?
Натали отрицательно покачала головой:
— Не суетись так. Это просто небольшой порез.
Он еще раз внимательно осмотрел рану, потом взглянул на Натали.
— Небольшой порез? Я сейчас вернусь, — сказал он и нежно погладил ее по щеке.
Девушка не успела перевести дыхание от его прикосновения, как он опять возник перед ней.
— Так, сейчас мы посмотрим, что у нас тут есть, — приговаривал он, вынимая бинты, вату и йод. — Давай обработаем йодом, так надежнее.
— Не вздумай! Терпеть не могу, когда щиплет. К тому же, повторяю, рана пустяковая. Поищи, там должны быть марлевые салфетки. Приложи одну к ране, а потом забинтуй. И все.
Жан-Люк растерянно смотрел на содержимое аптечки, но Натали нетерпеливо произнесла:
— Ты хочешь, чтобы я истекла кровью? Давай же! У меня самой не получится.
К ее удивлению, Жан-Люк сделал все очень аккуратно легкими и точными движениями рук. Когда он закончил бинтовать, то опять погладил ее по щеке.
— Знаю, что это я виноват.
— Ну, прекрати. Ведь это же не ты воткнул мне нож в палец!
— Все равно, травма случилась из-за меня. Нечего было стоять тут и отвлекать тебя.
Натали не стала возражать. Пусть помучается. Вообще-то он и сейчас мешал ей. И ей было не по себе, когда он поднес ее раненую руку к губам.
Это оказалось выше ее сил. В роли заботливой няни Жан-Люк был гораздо опаснее, чем в роли сварливого правдоискателя, упрекавшего ее во всевозможных грехах, но не таившего в то же время своего агрессивного желания — такое было гораздо легче вытерпеть.
— Теперь я просто обязан помочь тебе, — радостно констатировал Жан-Люк. — С забинтованной рукой ты не справишься.
Пока Жан-Люк вытирал со стола кровь и относил на место аптечку, она задумчиво перемешивала салат, размышляя о резкой смене его настроения. Он был явно зол на нее, когда они сидели в баре. Но у них дома Жан-Люка точно подменили. Молодой человек вдруг опять стал таким, каким она знала его всю жизнь. Заботливый, ответственный, преданный друг, который не будет ждать, когда его позовут на помощь. Он умудрялся всегда опережать ее желания. Таким мог быть только старший брат.
Но ничего родственного в их отношениях не было, тем более, когда он смотрел на нее наливающимися кровью глазами и требовал довести все до конца. И поцелуи его мало походили на поцелуи брата. И пусть им двигало желание отомстить или унизить, но они вызвали жгучее желание. Натали определенно знала, что желание это взаимно.
Да, она выглядела крайне непоследовательной. Сначала разрушила отношения со своим женихом, потому что считала их слишком похожими на коммерческую сделку. Ей не хватало романтики, страсти, любви… Теперь Жан-Люк предлагал ей страсть. Тут, кстати, можно было рассчитывать и на романтику. Однако Натали опять казалось, что ей чего-то не достает. Ей не хватало тепла и настоящего понимания. Не примирения, нет, а истинного понимания всего, что с ней происходило и происходит сейчас…
Может быть, она требует невозможного?
Жан-Люк удивительно легко справился с заправкой салата. Естественно, что творческое руководство и технический контроль осуществляла Натали. Он был так напуган, что неукоснительно выполнял все рекомендации и не пытался больше умничать или ёрничать.
Наконец они появились в столовой с салатом и забинтованной рукой. Анна придирчиво осмотрела дочь и благосклонно улыбнулась Жан-Люку. Мама всем своим видом показывала, что спокойна за Натали, если ее жизнь находится в таких надежных руках.
Когда обед закончился, у Жан-Люка не было больше формального повода задерживаться в гостях, и он начал прощаться.
— Натали, проводи гостя, — попросила Анна.
Девушка скорчила рожицу. Она прекрасно понимала, что мать всячески пытается оставить их наедине. Жан-Люк же только ехидно и удовлетворенно улыбнулся…
Натали проводила его до ворот сада. Она спокойно открыла их, ожидая, когда он наконец уйдет.
Жан-Люк медлил. Натали молчала, всем своим видом показывая, что на сегодня ей вполне достаточно его общества.
— Ты еще долго собираешься жить с родителями? — нашел он тему для разговора.
— Нет, но у меня не хватает времени заняться поисками жилья. Тем более что мама не очень приветствует мое желание.
Ей не хотелось рассказывать, что жить с родителями стало почти невыносимо. Они не могла смириться с тем, что рядом с ними появилась молодая вполне самостоятельная женщина, которая привыкла все решать сама. Натали часто приходилось прикусывать язычок, чтобы не обжать мать, которая невольно давала ей указания относительно всего.
— Переезжай ко мне, — предложил Жан-Люк, глядя куда-то поверх ее головы.
— Ты думаешь, мне будет гораздо приятнее, когда мной начнешь руководить ты? — фыркнула девушка. — Спасибо. Как-нибудь справлюсь сама.
Жан-Люк недобро улыбнулся.
— Не тяни с этим.
— Не тянуть с чем?
— С поисками жилья, естественно. А ты о чем подумала?
— Я и не собираюсь тянуть. Сказала же, что у меня просто нет времени. Только не надейся, я не намерена делать тебя постоянным гостем.
— А как же новоселье?
Он опять начал посмеиваться над ней. Правда, теперь делал это беззлобно. Внезапно посерьезнев, Жан-Люк взял ее руку, посмотрел на забинтованный палец и погладил его.
— Извини, что так получилось.
— Ты уже извинялся. — Натали отняла руку, раздражаясь от того, что по ее телу пробежала дрожь. — Пока, Жан-Люк.
Глаза его завораживали, и Натали совершенно никуда не хотелось уходить, но она мужественно поборола это глупое желание.
— Спокойной ночи, милая! Приятных тебе снов.
Сновидения, вопреки его пожеланиям, оказались крайне неприятными: они были полны страсти, ярости, борьбы. Переплетенные тела, горячие губы, стоны… Это было невыносимо!
Утром Натали проснулась разбитая и в отвратительном настроении. Она злилась на себя, на Жан-Люка, на весь подлунный мир.
Очевидно, что он использовал ее, чтобы компенсировать потерю Соланж. И почему-то пытался в их разрыве обвинить свою бывшую невесту. Она пыталась убедить себя в том, что все это ерунда. Да, Натали действительно спровоцировала его на поцелуй в саду, отрицать подобное было бы глупо. Но кроме злости эта невинная ласка не вызвала в нем ничего.
Если он считает, что может жениться на девушке, не любя ее, то она тут совершенно не при чем. Человек должен извлекать уроки из прошлого, а не наступать два раза на одни и те же грабли. Так ему и надо, подумала она мстительно. У него просто выработалась дурная привычка намечать себе в жены ту, которую он не любит.
Натали мечтала принадлежать ему, но не желала быть объектом ярости и подавленных сексуальных комплексов. Она не хотела, чтобы он выливал на нее злость оттого, что не может заставить себя полюбить такую достойную женщину, как Соланж. И еще она понимала, что в голове ее невероятная мешанина. Все, что Натали считала аргументами против их отношений, было совершеннейшей чушью, но согласиться с этим открытием было не так-то просто.
В полдень Жан-Люк заехал в ее бутик. Лулу ворковала с каким-то младенцем. В это время мамаша возилась с его полуторагодовалым братом, пытаясь уговорить его надеть штанишки. Ребенок терпением не отличался и сидеть спокойно не хотел. Итак, мать сладким голоском обещала капризному малышу после примерки непременную порцию мороженого, а Натали пыталась натянуть на него хотя бы одну штанину. Лулу первая увидела Жан-Люка, подскочила к мамаше, отдала ей малыша и шепнула хозяйке:
— Твой друг пришел.
Потом сама без лишних усилий проворно натянула на ребенка штанишки и подвела его к зеркалу.