— Я не зад отсиживать пришёл, — Кэр чуть склонил голову набок, отчего серёжки в его ушах заискрились, отражая льющийся в окно свет заходящего солнца. Он пристально всматривался в собеседника, стараясь понять, о чём тот думает.
— Выбирай выражения, — не повышая тона, осадил Закэри Кэра. — Хочешь говорить — я слушаю. Но если ещё хоть раз произнесёшь слово, место которому в помойной канаве, наша беседа тотчас завершится. Не стоит окончательно забывать, с кем ты разговариваешь.
Первая открытая попытка напомнить о том, кто же из них двоих облечён властью, пусть и невесть какой, не увенчалась успехом. Кэр громко хмыкнул и скрестил руки на груди. В повисшей тишине кожа на рукавах его куртки скрипнула.
— Закэри, я не пойду в этот институт за призраками мнимой надежды, — сказал эрсати, нарочно обращаясь к старосте по имени. Он хотел лишний раз подчеркнуть, что не станет следовать приказам человека. — Это ваши жизни, ваши смерти и ваши чёртовы проблемы!
— Столько пафоса, — нарочито скучающим голосом произнёс староста, поглядывая на полуоткрытую дверь, ведущую в коридор.
«Неразумно будет, если кто-то услышит спор, — подумал он. — Тем более тон, в котором позволяет себе разговаривать эрсати».
— Кэр, я надеюсь, ты не нарочно оставил дверь открытой? Или ты решил, что нашу милую беседу непременно должны слышать на всём заводе? Может, попробуешь наладить громкое оповещение? Тогда результат будет стопроцентным.
— Прикажи Гракху или кому-нибудь из его дружков, — неприязненно ответил Кэр, однако к двери подошёл.
На его губах тут же заиграла паршивенькая улыбка: со стены пластами отваливалась когда-то разрисованная декоративная штукатурка. Нанесённая ещё до войны, сейчас она представляла жалкое зрелище. На ней с одинаковым успехом можно было разглядеть и песчаные барханы с виднеющимся вдали оазисом, и приморский берег какого-то тропического острова. Краски поблекли, а всю поверхность, обнажая чёрные пятна склизкой плесени, покрывали змеящиеся трещины.
— Видишь это? — Кэр ткнул пальцем в вонючее пятно. — Вот это вся ваша гребаная община. Грязь, прикрытая громкими речами. И так везде. Сверху красиво, а копни глубже — вонь и дерьмо.
— Ты часть этой грязи, как ни крути. И если община до сих пор испытывает трудности — это наша общая вина, — напомнил Закэри и невольно подумал, что вот причина, по которой его уже который день мучит аллергия. Мерзкая плесень!
Как ни старайся бороться с ними, а всё равно прорастают и устраивают собственные колонии по соседству с человеческими. После войны появилось огромной количество до того невиданных представителей флоры и фауны. Некоторые особи эволюционировали, приспосабливаясь к новым условиям существования, некоторые появились, будто из ниоткуда — детища радиации или магии. О паразитах и говорить нечего — их развелось ужасающее множество, причём от многих из них оказалось крайне сложно избавиться.
— Я не просился в ваш мир, — медленно проговорил Кэр и вернулся к стулу.
Он всё-таки последовал недавнему приглашению и уселся, при этом отклонился назад и положил ноги на стол. С тяжёлых подошв на столешницу посыпался песок и мелкие камни. Странно, но Закэри по-прежнему хранил полное спокойствие.
— Если ты не осознал раньше, то обрати своё драгоценное внимание хотя бы теперь: этот мир стал и твоим домом. Да, ты не просился сюда, как сотни и тысячи других пришельцев. У вас были свои миры, своя история. Но в тот момент, когда вы переступили незримую границу, ваша и наша судьбы слились воедино. Бежать глупо. Всё это хорошо поняли те, кто первым поднял головы и увидел возносящиеся к небу грибы взрывов и корёжащие материю заклинания. Не хватило самой малости, чтобы стереть жизнь с планеты…
— Не нужно мне этой исторической чепухи, я её знаю не хуже тебя, — перебил Кэр. — Но давай заглянем немного дальше. Вспомним — что стало толчком? Мы были лишь результатом вашего эксперимента, вашей жажды познания. А вы когда-нибудь задумывались, во что может превратиться эта жажда? Чем обернётся гонка к новым высотам? Конечно, зачем забивать себе голову ерундой? Только вперёд…