Это не означает, однако, что нужно покорно отдаться во власть элементарных, потенциально опасных эмоций, напомнила себе Аделаида. Она расправила плечи, закрыла за собой дверь и решительно прошла на середину комнаты. Тяжелые портьеры на окнах были на ночь задернуты. В библиотеке горела всего одна газовая лампа, и большая часть комнаты была погружена в зыбкий полумрак, который лишь иногда прорезали местами отблески огня в камине.
Артефакт стоял на круглом столике в центре комнаты. Металл золотистого цвета тускло поблескивал в слабом свете. Все кристаллы вдоль обода Лампы были мутными.
Гриффин сказал:
— Я отдал своим людям распоряжение, чтобы нас не прерывали ни при каких обстоятельствах.
Почему-то именно это сообщение взволновало Аделаиду сильнее всего.
— Они знают, что сегодня ночью мы здесь встречаемся?
— Да.
— Вы им рассказали, что мы собираемся делать с Лампой?
— Нет, конечно, нет, — сказал Гриффин. — Я считаю, что тревожить их разговорами о каких-то психических экспериментах ни к чему.
— Боже, тогда что же они подумают, чем мы будем заниматься?
Несмотря на напряжение, ощущавшееся в комнате, Гриффин усмехнулся:
— А как вы думаете, к какому выводу они придут?
Аделаида вспыхнула:
— Ах да, конечно. Как неловко…
— Аделаида, вполне естественно, что они считают нас любовниками. — В голосе Гриффина послышались нетерпеливые нотки. — Они прекрасно знают, что я никогда раньше не приводил в этот дом женщину.
— Почему? — спросила Аделаида, не подумав.
— Потому что этот дом хранит слишком много тайн.
Она кивнула, ей все сразу стало понятно.
— Вы не впускаете в дом никого, кому не можете доверять.
— И это правило очень сильно ограничивает количество гостей в этом доме.
— Без сомнения. — Аделаида помолчала. — Но меня вы привели. А я привела миссис Тревельян.
Уголок губ Гриффина дернулся в мрачной улыбке.
— А потом я узнаю, что под моей крышей побывал член семьи Джонс: миссис Люсинда Бромли Джонс, известная отравительница и одна из основателей нового детективного агентства, созданного в «Аркейне». Видите, что получается, когда нарушаются правила?
— Я думала, мы сошлись во мнении, что агентство «Джонс и Джойс» не представляет для вас угрозы прямо сейчас.
— Это не означает, что я впредь намерен регулярно приглашать владельцев этой фирмы на чашку чая.
— Миссис Джонс не осталась на чай.
Брови Гриффина поползли вверх.
— Уж не хотите ли вы сказать, что предлагали ей чай?
— Мне казалось, что правила хорошего тона требуют этого…
Гриффин покачал головой с выражением покорности судьбе, но от дальнейших комментариев на эту тему воздержался.
— К счастью, мистера и миссис Джонс сейчас здесь нет, — сказал он. — Здесь только вы, я и Лампа. Так что давайте приступим к нашему делу.
«Приступим к нашему делу». Эти слова Гриффина вызвали в памяти Аделаиды другую сцену.
Тринадцать лет назад тоже самое сказал мистер Смит. Она подумала, что это голос ее интуиции предупреждает об опасности. Но с другой стороны, и она, и Гриффин и без того знают, что то, что они собираются предпринять, очень опасно.
Гриффин прошел мимо нее и подошел к закрытой двери. Раздался резкий лязг металла — это он запер дверь на ключ. Казалось, в этом звуке было нечто финальное, словно это был сигнал, что пути назад больше нет. При этой мысли Аделаида поежилась, тоненькие волоски у нее сзади на шее встали дыбом. От страха? От благоговейного трепета? От дурного предчувствия? Что бы это ни было, она не могла отрицать, что это чувство приправлено возбуждением.
После стольких лет она наконец откроет тайны артефакта, который так долго хранила. Ее охватило лихорадочное возбуждение. Она вдруг поняла, что ждала этой минуты и ждала этого мужчину.
Последнюю мысль она отбросила. Сегодня ей нельзя отвлекаться. Она должна всецело сосредоточиться только на деле, которым занимается. На карту поставлены жизнь Гриффина и ее собственная, не говоря уже об их чувствах и рассудке. Все будет зависеть от ее способности управлять своим талантом.
Она положила дневник на ближайший столик.
— Убавьте, пожалуйста, газ в лампе, — попросила она. — Мне легче сосредоточиться на сносвете, когда меня не сильно отвлекают другие источники освещения.
Гриффин сделал, как она просила, и полумрак в комнате стал еще гуще.
— А камин? — спросил он.
— Он мне не помешает.
Гриффин подошел к маленькому столику, на котором стоял артефакт.
— Что теперь? — спросил он.
— Прочитав дневник, я пришла к выводу, что вы были правы насчет физического контакта между нами. Он необходим, чтобы зажечь Лампу и управлять токами энергии внутри ее. — Аделаида протянула руку через стол. — Сэр, возьмите меня за руку.
Его пальцы крепко сомкнулись вокруг ее пальцев. Аделаида с опаской положила другую руку на обод Лампы, чуть выше кристаллов.
— Теперь вы тоже коснитесь второй рукой Лампы, — сказала она.
Гриффин так и сделал.
— Я вам говорила, что могу вызвать в Лампе небольшое свечение, — сказала Аделаида. — Но я уверена, что по-настоящему зажечь Лампу можете только вы.
— Как мне ее зажечь?
— Думаю, вы сделаете это интуитивно. Для начала раскройте полностью свои ощущения и почувствуйте Лампу, настройтесь на длину ее волн.
— А вы что будете делать?
— Как я поняла из дневника, моя задача — удерживать фокус. Если токи не удерживать под строгим контролем, они станут хаотичными и необузданными. Если это случится, вряд ли нам удастся выжить.
— Мне только сейчас пришло в голову, что ни вы, ни я не знаем толком, что мы собираемся делать.
— Мне приходила такая же мысль, — сказала Аделаида.
Знала она и другое: ни у одного из них и в мыслях нет останавливать эксперимент.
Гриффин посмотрел на артефакт. В свете пламени камина черты его лица обозначились резче. Он ничего не говорил, но Аделаида почувствовала, что уровень энергии, пульсирующей в атмосфере, поднялся выше. Однако Гриффин еще не сосредоточился, поэтому избыток энергии, которую он создавал, клубился в пространстве вокруг них безвредными невидимыми волнами. Завораживающая аура мощи Гриффина угрожала еще сильнее возбудить ее и без того взбудораженные ощущения и вызвать настоящую бурю чувственности. Она старалась контролировать свою реакцию, но это было нелегко. И она знала, что Гриффин ведет точно такую же внутреннюю борьбу.
— Это Лампа, — сказала Аделаида ровным голосом, как будто действительно знала, что говорит. — Энергия, которую она испускает даже в незажженном состоянии, по-видимому, довольно странно влияет на наши физические ощущения. Просто не обращайте на это внимания.
Гриффин посмотрел на Аделаиду поверх Лампы. В его глазах горел огонь, и Аделаида на несколько мгновений ослабела, не в силах пошевелиться.
— Не знаю, как вы, но я просто не в состоянии игнорировать эти ощущения, — сказал Гриффин. — Так что, думаю, нам нужно как можно быстрее двигаться вперед.
Завороженная огнем в его взгляде, Аделаида на несколько мгновений затаила дыхание. Но в конце концов ей удалось взять себя в руки. Она сглотнула и сказала:
— Хорошо, попытайтесь установить контакт с энергетическими потоками, которые производит Лампа.
Аделаида немедленно поняла, когда он начал целенаправленно сосредотачиваться. Интуитивно она сделала то же самое, используя свой талант: она старалась найти систему в паранормальном шторме, запертом в Лампе. Уровень энергии в комнате поднялся еще выше. Лампа начала светиться. Поначалу свечение было слабым, но вскоре стало ярче, в нем появились жутковатые оттенки ультрасвета, происходящие из самого темного конца спектра.