Перрин смог спросить о нем, в темноте возник единственный качающийся огонек света.
Гаул мчался назад, неся фонарь.
- Указатель свободен, Перрин Айбара, - сказал он. – Я не заметил никаких следов троллоков. Ни углей от костров, ни выброшенных костей. Возможно, они передвигаются
по Путям, но здесь они не останавливались.
- Хорошая работа, - сказал Перрин, а затем, тихо, спросил. – Перед Девами красуешься?
Гаул рассмеялся так громко, что Перрин мог бы подумать, что кто-то подлил аильцу в паек бренди. Гаул вытер выступившие на глазах слезы.
- Он спрашивает, не красуюсь ли я перед Девами, - сказал аилец Сулин, когда та проходила мимо. Та сразу разразилась смехом. В таком темном месте это казалось
странным.
- Ты хороший человек, Перрин Айбарра, - сказал Гаул, хлопая его по плечу. – Вести себя легкомысленно в такие времена. Красуешься перед Девами… Словно меня
еще не заносило в такие горячие пески.
Он снова усмехнулся, хотя пах серьезно.
Аил, подумал Перрин. Махнув рукой, он приказал людям двигаться. Двуреченцы повели вьючных животных, следуя по лежавшей на земле белой полосе. Путевые Врата
исчезли за их спинами, и какое-то время казалось, что отряд не двигается. Они словно шли по бесконечному пути в чернильной тьме без каких-либо меток и
ориентиров, кроме случайных ям под ногами.
В этом месте их шаги казались приглушенными, а голосов не было слышно. Словно эта наступающая тьма душила все звуки.
Наконец, в свете фонарей показалась высокая колонна. Обработанная каменная плита, установленная на её вершине, казалось, возникла из неоткуда. Перрин остановил
людей. Оставив их следить за тьмой, он приблизился к Указателю в сопровождении только Айз Седай, Аша’мана и Мудрой.
Камень был покрыт изящными письменами, инкрустированными металлом. Работа была выполнена настолько хорошо, что Перрин и представить себе не мог, сколько
времени потребовалось для заполнения всей плиты. Судя по изящным завиткам и узорам из листьев, казалось, что лишь одно предложение из этих огирских узоров
могло бы занять месяцы.
Однако им не нужно было полагаться исключительно на письмена. Когда они собрались вокруг колонны, - возможно, стоя друг к другу ближе, чем обычно, - Саэрин
достала небольшую тетрадь.
- Заметки Альвиарин, - сказала она, освещая книгу своим фонарем, - подтвержденные более точными указаниями, найденными нами на трупе Мурдраала.
Она осмотрела плиту, водя пальцем по фрагментам завитков, которые были воспроизведены в тетради.
- Да… Думаю, этого хватит, чтобы доставить нас в Кеймлин.
- Насколько сложным может быть наш путь? – спросил Ниалд. Тьма приглушала обычное нетерпения молодого муранди, но от него пахло решимостью. Когда-то Перрину
хотелось думать о Ниалде, как о мальчике, - он еще не достиг восемнадцати зим, - но после всего, что они пережили вместе… чтож, на свете нашлось бы мало
людей, которым Перрин доверил бы свою спину охотнее, чем Фагеру Ниалду. – Тьма способна перемещать здесь тысячи и тысячи троллоков. Если уж они способны
найти путь, то ты, Саэрин Седай, сможешь вне всяких сомнений.
- Сомневаюсь, что Темный хоть слезинку роняет, если теряет в этой бесконечной тьме отряд Отродий Тени, - ответила Саэрин. – Однако я не стала бы рисковать.
Эти письмена лежат за гранью моих знаний, и я не осмелилась бы вести вас сама. Но, насколько могу судить, заметки точны. На третьем мосту справа должен
быть столб с этими вот метками. Если так – мы на верном пути.
- Взглянем на эти пандусы, - как всегда по-деловому сказала Сеонид, - и проверим то, о чем договорились. Окончательно решение о движении вперед нужно принимать,
опираясь на результаты.
Перрин кивнул, передавая солдатам приказ охранять тыл и держать ухо востро. Затем небольшая группа направляющих, вместе с Гаулом и Сулин, которые скользили
позади, словно тени, направилась вправо, к месту, где мосты выходили из земли, изгибаясь во тьму.
Перрин ненавидел то, как эти структуры, казалось, появляются из неоткуда. На расстоянии, свет не освещал их, как того можно было бы ожидать. Вместо этого,
они просто выныривали из темноты, когда свет подносили близко, словно неохотно поддаваясь его лучам.
Не смотря на это, здесь, на краю, Пути действительно становились чем-то необъяснимым. Мосты, отходящие от главной дороги, тянулись в темноту – дороги в
безбрежное ничто. Кроме того, отделяясь от основного пути, вверх и вниз убегали каменные пандусы, приводящие, как было известно Перрину, к каменным площадкам,