— Командир, — прошептал он.
— Что случилось? — спросил киммериец, чувствуя напряжение в дыхании асира.
— За нами следят.
— Давно? — На лице короля Аквилонии не дрогнула ни одна морщинка. Он и не думал впадать в панику. Кром дарил ему возможность размять охладевшие мышцы. Меч на каждом шагу требовательно дергал пояс.
— Нет, недавно. Следят грубо, особо не скрываются.
— Ты уверен, что в этой темноте они нас могут увидеть?
— Нет, но у них, похоже, есть «кот».
— Кот? — Конан вскинул бровь. — Ах да, «кот». Давно я не был в Асгарде.
— Кто такой «кот»? — спросил Хапри. Он и гандерландец приблизились почти вплотную.
— Человек, от младенчества наделенный даром видеть в темноте, — быстро сказал киммериец. — Не прижимайтесь к нам. Если Вашти прав, и за нами наблюдает «кот», тогда лучше хранить спокойствие и не подавать виду, что заметили слежку. Отсрочим их атаку.
Хапри что-то проворчал и отошел. Гандерландец пристроился в хвосте отряда, стараясь придать своей походке безмятежность. Он почувствовал, как по спине растекся липкий холод. Кто-то смотрел на него из ближайших кустов.
Асир не ошибся, один из преследователей был «котом» или кворфом, как именовали таких людей жители Шема.
— Сколько их, как думаешь? — спросил Конан, склонив голову в сторону Вашти.
— Не меньше десятка, — ответил асир, вслушиваясь в шепот леса. Он слышал шаги. Много ног одновременно месили лесной мох, иногда не осторожно наступая на сухие веточки, густо усеявшие землю. — Пятнадцать, двадцать. Трудно сказать.
Конан напряг слух, который не раз выручал его в трудные времена. Но уши улавливали лишь обычные звуки ночного леса.
— Ты их слышишь? — удивился он.
— Слышу. Хорошо слышу. Они не скрываются.
— Раз не скрываются, значит — уверены в превосходстве, — заключил киммериец. — Почему не нападают?
— Из-за темноты, — предположил Вашти, поскреб заросший подбородок. Конан невольно пощупал свою густую бороду, отросшую всего за несколько напряженных дней перехода.
— Нет, тут что-то другое. — Король ненадолго замолчал. — Сейчас узнаем, что именно. Я замедлю шаг и попридержу Хапри с Даургом. Ты же медленно отдаляйся. «Кота» я уже чувствую. Он плетется следом за гандерландцем. Из-за наших спин он мог не заметить тебя. Зайди к преследователям в спину. Попробуй разузнать: кто такие, и что собираются с нами делать. Эх, пошел бы я сам, да слишком приметный, «кот» заметит.
— Разве я не заслужил доверия? — удивился асир.
— Заслужил. Иначе никогда бы не получил подобное задание!
Киммериец замедлился. Асир пригнул голову и ускорил шаг.
— Привал? — удивился Хапри, приблизившись.
— Идем медленно! — тихо приказал Конан. — Плечом к плечу! Надо прикрыть Вашти от «кота». Скоро узнаем, что делать с нашими преследователями!
— Зингарцы! — проскрежетал асир.
Конан едва не споткнулся.
— Клянусь Митрой, ты даже не представляешь себе, как я не хотел услышать подобное. Неужели Эпимитреус ошибся, и битва будет не в Мертвой Долине?
— Эпимитреус? При чем здесь он?
— Не бери в голову, — спохватился киммериец. — Ты узнал, почему не нападают?
— Думаю, да. Все они — лучники. Ночью у них нет преимущества. Наоборот.
— Очень хорошо. Сколько у них «котов»?
— Пока что один, — бросил Вашти.
— Почему — «пока что»?
— Я метнул ему в зад два шипа сонной розы, которыми запасся возле селения кванти. Мы тогда проходили мимо целого сада.
— И когда он уснет? — ухмыльнулся киммериец.
— Скоро.
— Уже спит, — тихо сказал Даург.
— Точно, — согласился Хапри. — Исчезло это странное чувство. Словно по спине все время ползало что-то скользкое.
— Тогда — чего мы ждем? — спросил Конан.
— Я еще не все сказал, — пробормотал Вашти, заставив остальных воинов насторожиться. — За нами идут не десять зингарских лучников, и даже не двадцать.
— Сколько? — прошептал Даург.
Асир грустно вздохнул, пощупал рукоятку верного оружия. Взглянул на луну, выставившую яркий край из-за дырявой тучи. Имир был благосклонен к воинам, давая им свет.
Вашти медленно вытащил саблю из ножен и тихо сказал:
— Сорок шесть.
Зилан уважал и любил свой лук. С тех самых пор, как отец раскрыл на одном из божественных празднований белый сверток и вручил в трясущиеся от волнения юношеские руки это прекрасное оружие.
Годы ушли в прошлое, оставив лишь узкую тропу воспоминаний, порастающую бурьяном, а лук все так же верно служил Зилану, как и его отцу. И отцу его отца.
Сколько выстрелов стали смертельными для многочисленных врагов?
Сколько крови пролили глубокие раны, оставленные коварными наконечниками, раскрывающимися в теле жертвы пышными цветами?
Зингарец не знал. Не знал и знать не хотел. Он просто стрелял, надеясь, что в этот же миг к нему не спешит в гости чужая смерть. Судьба, направляемая богами, пока была благосклонна к Зилану. Часто стрелы пролетали над самым ухом. Однажды острый наконечник проделал глубокую борозду на плече. Но он всегда оставался жив.
Лучник пощупал на груди талисман, подарок Нати. Чтобы жил и не забывал. Прощальный подарок. Прощальный поцелуй.
Кто знает, может, его спасал лишь этот талисман? Любовь?
Что-то тихо свистнуло в темноте. Зилан неохотно оторвался от приятных воспоминаний. Осмотрелся. Все та же непроглядная тьма. Все так же громко сопит часовой, дремлющий на посту. Разбудить? Нет, не стоит. Можно получить под ребро острое лезвие. Пусть начальство рискует будить уставшего воина.
Зилан присмотрелся к широкому пятну на земле. Признал Нуррата. Спит, что ли? Тогда, почему не храпит? Звучно, протяжно, как может только он? Зингарец всмотрелся, но ничего больше не смог разглядеть.
«И как Ширна что-то видит в такой темени?» — подумал он, толкнув Нуррата носком башмака.
Тишина.
Зилан, вскинув бровь, протянул руку, чтобы тряхнуть воина. И замер. На побледневшем лице застыл ужас. На побелевших губах зарождался крик.
Рука коснулась груди Нуррата. И остановилась. Пальцы недоверчиво ощупали препятствие и отпрянули. Зилан с ужасом вскочил, чувствуя, как по ладони растекается липкая кровь.
Из сердца Нуррата торчала стрела, пробившая воина насквозь, словно тряпичное чучело.
Конан спокойно достал очередную стрелу. Повертел в пальцах и, хмыкнув, наложил на тетиву. Ему все не верилось, что лук и стрелы, подаренные атлантами, способны сами находить сердце противника. На ощупь они были самыми обычными. Только колчан придавал подарку атлантов таинственность и выдавал магическое происхождение оружия. Пустой на вид, он тут же заполнялся стрелами, стоило только поднести к нему руку.
Киммериец растянул тетиву. Повел луком из стороны в сторону и выстрелил. Он не слышал и не видел, как затрещали ветви кустарника, принимающие поверженного воина. Зилан падал долго, все еще не веря в свою смерть. Но земля притянула его, и невидящий взгляд лучника устремился в небо, к звездам, скрытым мрачными облаками.
Роковая стрела победно шелестела оперением, пробив странный кругляш, висевший на шее Зилана. Талисман погиб вместе с хозяином.
Луна уже ускользнула от облачного плена, настороженно осветив холмы, сложенные из изрубленных тел. Даург, тяжело вздохнув, оторвал от земли последнего мертвеца и забросил на вершину одного из холмов.
— Терпеть не могу бездумную резню! — холодно сказал Конан, вытирая меч пучком травы.
— А кто любит? — ухмыльнулся Вашти. — Но только был ли у нас выбор?
— С первыми лучами солнца мы стали бы хорошими мишенями, — кивнул киммериец. Перевел взгляд на Хапри, сидящего на высоком пне. — Кто-нибудь видел «кота»?
— Да разве его найдешь среди стольких трупов? — покачал головой асир.
— Нам нужны его знания!
— Думаю, на это рассчитывать не стоит. Он все равно проснется не скоро. Не раньше, чем через сутки.