Руки заканчивались слегка удлинёнными и загнутыми внутрь когтями. Мгновенно развернувшись, мертвая женщина уставилась черными зрачками на монаха и длинным, почти стелящимся по двору прыжком бросилась на него.
Аура монаха вспыхнула алым пламенем, когда, разворачиваясь, он встретил граама в воздухе, отбрасывая тварь в приготовленную ловушку. Удар получился чуть смазанным, но монстр попал внутрь, и линии вспыхнули на земле, замедляя и лишая граама большей части силы. Граам дёрнулся, пытаясь освободиться от невидимых пут, но заклятье плотно держало его.
Склонившись над молодым охотником, У Син понимал, что ему уже не помочь. Рваная рана на горле не оставляла тому шансов остаться в живых.
Яростный вой граама со стороны ловушки и всплеск сил, рвущих заклятье монаха, ударили по двору. Поднимаясь и разворачиваясь, У Син понимал, что не успевает. Проклятый торговец! Лан решил покончить с собой, приведя граама в ярость и на время усилив нежить.
Посох с размаху ударил в плечо твари, но это не остановило её. Разворачиваясь от удара, она когтистой лапой ударила в бок монаха. У Син покачнулся, но устоял на ногах.
Удар ноги в колено подломил ногу твари. Та попыталась достать ещё раз, оставив монаху рану на плече и слишком сильно открывшись. После смерти того, кто послужил причиной проклятья, граам обезумел и не думал о защите, и кулак, объятый огнём, обрушился чудовищу его голову — раз, другой, третий, вымещая накопившуюся ярость на себя и торговца, который смог ускользнуть от него, так и не ответив до конца на мучившие его вопросы.
Покачиваясь, У Син встал и вытащил посох из все ещё пытающийся подняться твари. Наконечник огненного копья возник на конце посоха, и монах несколькими мимолетными движениями отделил голову и конечности твари.
Вымотавшись, мужчина порылся в небольшой поясной сумке и отправил в рот одно за другим три зелья. Содержимое ещё одной бутылочки он осторожно вылил на раны и пошёл, ковыляя, к дому. Рёбра, похоже, были сломаны.
На мгновение задержавшись перед входом в дом, он сконцентрировался на перстне, и чистый, звонкий голос гонга наполнил ночной посёлок, возвещая об исчезновении смертельной угрозы.
В доме У Син первым делом положил бумажный талисман на ещё не успевшее остыть тело Лана. В его руке была зажата иголка, на конце которой, скорее всего, был яд, судя по пене на губах торговца.
Но сейчас монаху было важно просто отдохнуть и не проснуться рядом с ожившим покойником. Взглянув на остывающую еду, к которой он так и не успел притронуться, У Син выбрал место у очага и провалился в сон.
***
— Достопочтимый господин, прошу вас, просыпайтесь.
Женский голос настойчиво звал, выдёргивая из омута сна и отрывочных видений. У Син прислушался к ощущениям и окружающему миру. Болел бок, стянутый плотной тканью. Восприятие монаха погрузилось в раны, медленно выискивая следы посторонней энергии. Рана была чистая, или зелье, которое он принял после боя, подействовало. Хорошо.
Талисман привычно лежал на груди. Обычно думали, что он даёт защиту от тёмных энергий и предотвращает их проникновение в тело, но его свойства были сильно преувеличенны. Он помогал далеко не всегда.
Открыв глаза, У Син увидел склонившеюся над его ложем знакомую женщину-лекаря. Чуть в стороне ждала указаний ее ученица. Было раннее утро. Запах еды заставил недовольно заворчать живот, так и не наполненный с вечера.
— Эта женщина взяла на себя ответственность перенести вас в другой дом и перевязать раны, а также приготовить вам завтрак. Пожалуйста, разрешите моей помощнице помочь вам с платьем и умыванием. А чай, — голос у нее на полтона понизился, — как вы и обещали, эта женщина нальёт вам сама.
— Не стоит, я смогу одеться и умыться сам. Матушка, у меня один вопрос. Сколько жителей селения вчера погибло?
— Только молодой Лохан, но он ослушался, и господин не может винить себя за его смерть. Да старый Шен, его тварь отшвырнула в сторону, когда ворвалась за стену.
У Син жестом отослал женщин прочь, и они исчезли за дверью.
***
Всё пошло не так. Он потерял контроль. Смерти молодого охотника можно было избежать. Одеваясь в свой уже вычищенный и заштопанный халат, монах перебирал в голове события вчерашнего вечера.
Произошло то, чего У Син меньше всего ожидал. Здесь, в Империи Стального Ветра, он встретился со своим прошлым, которое, как он думал, похоронил навсегда.
Тогда, больше пятнадцати лет назад, в землях, лежащих на северо-востоке от Империи, его семья в самый неблагоприятный для нее момент подверглась нападению банды Красного Волка.
Давняя вражда с одной из семей привела к затяжному конфликту из-за внезапно обнаруженной рудной жилы на границе их владений. Пока основные силы были заняты разработкой рудника и организацией каравана, произошло нападение на родовую усадьбу.
Тогда У Син с разрешения отца помчался в усадьбу, но застал там только трупы защитников и горящие стены. Погибшие стояли у него перед глазами. Мать и сестра во внутренним дворе. Множество бандитов банды Красного Волка, лежащие вокруг, и обгоревший труп его невесты, которую он опознал только по браслету, который сам надел ей на руку в день их помолвки.
Выдохнув, У Син, задержав дыхание, погрузил лицо в таз для умывания. Сердце всё еще не хотело успокаиваться.
Тогда банда Красного Волка напала на их караван, и они потеряли не только запас руды, но и отца. Когда оставшиеся в живых вернулись в поместье, У Сина обвинили в том, что он самовольно оставил конвой каравана.
Подтвердить приказ отца уже было некому, и старейшины клана посчитали поведение юноши крайне вызывающим. Только заступничество боевого дяди уберегло его от полного изгнания или смерти. Юношу приговорили к пятнадцати годам изгнания, и всё наследство его родителей осталось в семье.
Молодого, ослеплённого горем У Сина это совсем не интересовало. Жажда смерти захватила его, и после погребения родных он сразу ушёл в горы мстить за смерть родных, выслеживая и уничтожая их убийц — остатки банды. В той безумной погоне, после нескольких месяцев выслеживания отдельных групп в горах он наконец смог добить последнего из трёх братьев — главарей банды, но сжёг свою культивацию.
Жители горной деревни, страдавшие от набегов бандитов, выходили молодого воина. Там же состоялась встреча с его будущим учителем — наставником ордена Защищающих.
Воздух в легких кончился, и пришлось наполнить их вновь, обрывая воспоминания. Предстояло подготовиться и закончить ещё одно важное дело. Только сначала — плотный завтрак. Силы ему сегодня ещё пригодятся.
***
Сухие дрова хорошо горели. От двух тел на помосте поднимался густой чёрный дым. Дождь престал, но воздух ещё был сырым и холодным. Староста не поскупился, отправляя останки граама и торговца, вернее, бандита Лана в последний путь.
У Син трижды прочитал молитву, отгоняющую злых духов, и щедро плеснул свою силу в погребальный огонь. Сейчас это была просто мёртвая плоть. Самое страшное могло произойти, если бы эта тварь сожрала того, кто послужил причиной её появления и посмертного проклятия, а его семя дало рождение новому тёмному монстру. Он, рождённый уже мёртвым, не был бы связан ограничениями перерождённого граама, и наряду с инстинктами в нем мог пробудиться тёмный, извечный разум.
Дрова прогорали. Часть охотников наблюдала на удалении. Монаху ещё предстояло сбросить оставшиеся кости в специально подготовленную яму и запечатать её знаком охраняющих. Особой необходимости в этом не было, но жители отдалённых мест и горцы верили, что так надёжнее, и заранее позаботились о месте упокоения нежданных гостей.
Вторая церемония прошла над свежевыкопанной могилой с надгробным камнем на небольшом кладбище, расположенном ближе к селению. Неровный ряд камней дополнился ещё одним. Пока У Син выполнял обязательные погребальные ритуалы, селяне похоронили охотника. Монах опустился на колени и трижды прочёл молитву о душе молодого воина Лохана, прося у него прощения. Этой смерти могло и не быть, если бы он не поддался своим чувствам.