И желание. Оно все ещё здесь, такое же сильное, как в первый раз, когда я его увидела. Какая-то странная, химическая, магнитная реакция на него, даже сейчас. Желание — это странно. Нелогично, даже глупо. К черту Кайла. К черту его и ямочку на его левой щеке. К черту его глубокие голубые глаза, идеальную линию челюсти и голову с нечесаными волосами. Волосы, которые, как я знаю, густые, потому что я запускала в них руки. Ямочка, которую я видела, потому что она бросилась мне в глаза, когда он расстегивал мой лифчик. Губы, которые целовали меня так, будто ему не все равно.
Я выдыхаю, в моей голове громко и отчетливо звучит напоминание о том, что я выдала себя за его невесту, чтобы проникнуть на вечеринку по случаю выхода на пенсию его дедушки. Я слегка поворачиваю голову, прижимаясь к его телу, и встаю на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо, как он мне.
— Мне нужно с тобой поговорить, — бормочу я, мои губы так близко к его уху, что любому наблюдателю это может показаться скорее лаской, чем шепотом.
— Значит, поцелуи в губы не включены в ваш брачный контракт? — пробормотал Уайетт, потому что он Определённо смотрит.
— Заткнись, Уайетт, — огрызается Кайл, даже не потрудившись посмотреть в его сторону. Вместо этого он выпрямляется, его хватка на моих пальцах крепче, чем была мгновение назад.
— Я думаю, мы скоро сядем ужинать, — вмешивается Керриган. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что большинство людей, толпившихся в баре несколько минут назад, уже ушли, переместившись в главный зал, приготовленный для ужина.
О, ни за что. Ни за что не стану сидеть на ужине ради этого фарса. Войти и выйти. План был войти и выйти. Найти Кайла, сказать ему, что нам нужно поговорить, и уйти. Кроме того, Кайл ни за что не позволит этому продолжаться весь ужин, верно? Возможно, он так крепко держит меня за руку только потому, что ждет, когда приедет полиция и арестует меня за взлом и проникновение. Или за нарушение общественного порядка. Или за сумасшествие.
— Знаешь что, я не очень хорошо себя чувствую, — объявляю я, пытаясь высвободить пальцы из хватки Кайла. Когда я это говорю, я понимаю, что это правда. Я чувствую себя не в своей тарелке. Выжатой. Меня тошнит. О, Боже, действительно тошнит.
— Мы найдем вас внутри, — говорит Кайл Уайатту и Керриган и отпускает их, когда я с большей силой выдергиваю свою руку из его руки. Я не останавливаюсь, чтобы вежливо попрощаться, я бегу. По крайней мере, в моей голове это бег. Я на каблуках и в длинном платье, так что это может быть скорее спортивная ходьба или странная походка. Я роняю бокал шампанского на высокий коктейльный столик и с тревогой ищу знак выхода, мусорное ведро, ведерко для льда, хоть что-нибудь. Что угодно.
Я успеваю зайти за барную стойку, прежде чем меня стошнит, в мусорное ведро, при этом приседая за стойкой, скрытой от всех, кто ещё не успел поужинать. Мусорное ведро заполнено кусочками лимонной кожуры и пустыми бутылками из-под алкоголя. Ни то, ни другое не пахло противно для меня до этого момента. Теперь они сговорились против меня, заставляя меня снова задыхаться.
Кайл стоит позади меня, на его лице мелькнуло удивление — последнее, что я увидела, прежде чем упала на колени и рванула. Вокруг нас бармены прибираются, пустые бутылки с эхом ударяются о мусорные баки, в которые меня не тошнит.
Через несколько мгновений тошнота прошла. Я никогда не испытывал ничего подобного раньше и очень хотел бы никогда больше не испытывать ничего подобного. Во время этой беременности мне было плохо несколько раз, но время от времени. В большинстве случаев, когда меня тошнило, мне удавалось найти тихое место, спокойно посидеть и переждать это состояние, и оно проходило без рвоты всем содержимым моего желудка.
Рука Кайла лениво блуждает по моему позвоночнику, напоминая мне о его присутствии. Когда становится ясно, что меня больше не тошнит, его пальцы ложатся на мой затылок, и он наклоняется, снова приникая губами к моему уху, хотя я не думаю, что кто-то смотрит или слушает нас в данный момент.
— Ты сумасшедшая сука, — шипит он. — Ты пьяна?
Похоже, сегодня моим унижениям не будет конца.
— Нет. — Я качаю головой и в знак отрицания, и потому что хочу, чтобы он убрал от меня руку. — Я беременна.
6
Кайл
— Сейчас восемь вечера.
Это то, до чего я наконец додумался после того, как смотрел на Дейзи в течение бесконечных секунд и только после того, как она добавила саркастическое "Поздравляю" к своему объявлению, предположительно, чтобы дать мне знать, что это от меня. Это. Беременность. Ребёнок. Мой.
— Черт побери, — шиплю я.
— Прости, я не в ответе за то, как происходит утренняя тошнота. Как и не я отвечаю за презерватив. Мудак.
Этот гребаный презерватив.
— Следи за своим ртом.
— Следить за моим ртом? Ты сейчас серьезно? Ты себя слышишь? — Видно, что она чувствует себя лучше, её цвет кожи возвращается вместе с настроением. Я вывожу её с вечеринки и завожу в лифт, прежде чем она начинает сопротивляться, бросает на меня грязный взгляд и вырывает руку из моей хватки, когда я нажимаю на кнопку вестибюля.
— Куда мы идем?
— Туда, где мы сможем поговорить.
— Да, хорошо. — Она громко выдыхает, как будто находиться рядом со мной — настоящее испытание для нее. — Давай покончим с этим.
Покончим с этим? Это же чертов ребёнок, это ещё далеко не конец. Я прислоняюсь к стене лифта и смотрю на нее, не веря, что она здесь, на проклятой вечеринке по случаю выхода на пенсию моего деда. Пенсия, которую он откладывал на десяток лет, пока я работал, чтобы доказать, что готов возглавить компанию.
Я вывожу её на улицу и сажаю в машину без дальнейших споров. Она выглядит грустной. Грустной и взбешенной, когда я смотрю на нее на пассажирском сиденье моей машины, пока мы останавливаемся на светофоре. Она ничего не говорит, её голова слегка опущена, а пальцы нервно постукивают по коленям.
— Не могла насытиться мной, да? Это был чертовски хороший способ снова войти в мою жизнь, Дейзи. — Этот её трюк ставит меня в неловкое положение. Возможно, можно было бы контролировать эту историю с Марго, я бы мог положиться на её ревность, чтобы удержать её от распространения новостей. Но Уайатт? Черт. Он будет упоминать о предполагаемой помолвке в каждом разговоре, который заведет сегодня вечером. Я не смогу это контролировать.
Дейзи вскидывает голову, глаза сверкают.
— Я не могла до тебя дозвониться. Ты хоть представляешь, как трудно до тебя дозвониться?.
Вообще-то нет.
— Я бы послала тебе сообщение на Facebook, но у тебя нет аккаунта. У кого нет аккаунта на Facebook, Кайл?.
— У многих людей нет. Я удивлен, что у тебя он есть. По статистике, большинство миллениалов сидят в Snapchat и Instagram.
— У тебя нет Snapchat, — процедила она между стиснутыми зубами. — Или Instagram. Или Твиттера. — Она перестала сжимать зубы, чтобы повышать голос на октаву с каждым аккаунтом в социальной сети, которого у меня нет. Она также указывает на меня пальцем, как будто хочет проткнуть меня до смерти. — До тебя буквально невозможно дозвониться. Ты хоть представляешь, как это раздражает?. — Она шумно выдыхает и откидывается на сиденье, скрестив руки и подпрыгнув на коленях. В материале её платья есть длинный разрез, её подпрыгивающее колено заставляет материал сползать и обнажает её левую ногу до середины бедра. Позади нас сигналит машина, горит зеленый свет. Мое внимание отвлечено гладкой кожей, стройными бедрами и тем, что я держу руки при себе.