Но они, кажется, совсем не сердились. На самом деле они даже улыбались. Попросили показать хвост. Потом ещё долго измеряли его, осматривали меня целиком, указывали друг другу на какие-то детали, которых я даже не замечал, — вроде того, что наружные углы глаз у меня приподнялись к ушам, а на руках и ногах стал пробиваться рыжий пух.
— Оно работает! — сказал, наконец, длинный. — Ух ты, оно работает!
— Мы можем остаться! — подхватил короткий.
И они принялись обниматься, что само по себе странно, потому что кошки, даже те, которые выглядят как люди, по природе своей к обнимашкам не склонны.
Мама явно была не в своей тарелке. Папа откашлялся и заявил, что не понимает, как мой хвост может быть хорошей новостью.
Один из врачей похлопал его по спине.
— Это значит, что у нас всё получится. Мы сможем трансформировать человеческую расу. Земля будет нашей!
— Но мы же всю дорогу пытались стать людьми! — взорвалась Ма. — А не наоборот!
Они глубокомысленно покивали.
— Ну да, — подтвердил длинный. — Мы пытались.
Он оглядел Ма и Па с головы до ног.
— Вы двое выглядите довольно прилично. Даже, я бы сказал, первоклассно. Но не всем так повезло. Некоторые другие сейчас в плохой форме. То есть в откровенно кошачьей. Нам придётся забрать их обратно на Корабль.
— Обратно на Корабль? — ахнула Ма (ахает она просто замечательно). — Это которых?
— Нью-Мексико, — короткий принялся загибать пальцы, — Джорджию, Юту…
— Поверьте, — перебил его длинный, — теперь тут станет гораздо лучше. Кругом одни кошки, совсем как дома. Да и людям понравится быть нами!
Я пощупал свой хвост и обнаружил, что по сравнению с утром он стал заметно длиннее.
— Идиотизм какой-то! — не сдавалась Ма. — Натан — один из нас. Как его хвост может что бы то ни было доказывать?
— Точно-точно, — встрял Па. — Он просто возвращается в изначальную форму. Может, ему просто душ надо почаще принимать?
Длинный и короткий заулыбались от уха до уха.
— А вот чего вы не знаете, — сказал длинный, — так это что Натан и есть человек. Все ваши дети — люди!
Короткий с энтузиазмом закивал.
— Маленькие человеческие инкубаторы, культивирующие разные штаммы вируса. Правда прелесть?
— Вируса? — теперь уже ахнул папа.
Мама схватила меня, притянула к себе и обняла.
— Ну да. За эти годы мы опробовали много разных штаммов. Ни один не сработал — до этих самых пор.
— Но… когда вы ввели его ему? И как? — Ма довольно-таки чувствительно сдавила меня.
— Через зубную пасту. Однако когда дело дойдёт до всей популяции, думаю, будет гораздо эффективнее заразить источники пресной воды. Мы заберём Натана на Корабль, проведём полное обследование и станем наблюдать за завершением трансформации, а потом…
— Ему вообще-то в школу надо! — сурово перебила его Ма.
— Какая школа? — Оба врача непонимающе уставились на неё. — Как вы не понимаете! О какой школе может сейчас идти речь! Ему нельзя больше оставаться здесь. Мы должны закрепить результат на другом лабораторном материале, на новых детях, а потом останется только распространить вирус. Нью-Йорк — просто идеальное место для этого! Подумать только, восемь миллионов человек!
Не уверен, когда именно на протяжении этого монолога Ма опять перестала следить за кровообращением, но в обморок она грохнулась именно сейчас. А потом у Па сдали нервы, и он полез в драку.
Увы, пока Ма лежала холодная на полу, их было двое против одного. Я попробовал вмешаться, но доктора засунули папу в кресло и привязали к нему. А меня заперли в детской — дожидаться Корабля.
Видимо, они привели Ма в чувство, так как вскоре после этого через дверь донеслись её крики.
— Тото, План Б! Тото, План Б! — вопила она.
Звучало довольно жутко. Тото, если вы вдруг забыли, — это наш КОТ. Наверное, всё дело в кислородном голодании.
Забавно, как хотелось бы мне походить на Юэна. Оказывается, мы с ним похожи куда больше, чем я думал. Начать с того, что нас обоих усыновили. Правда, меня скорее украли, но это сути дела не меняет.
Так, кажется, кто-то пытается открыть дверь с той стороны…
Инспектор: Какого чёрта у вас тут вчера случилось? Вы же один из наших ведущих сотрудников!