Александр Михайлович Бруссуев
План Диссертанта
Если попытаемся мы сказать к тебе слово — не тяжело ли будет тебе?
Впрочем, кто может возбраниться слову!
Вот ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал,
Падающего восставляли слова твои и гнущиеся колени ты укреплял.
Снова отчаянье мне в душу глядит
И предвещает, что тысячи бед ждут меня впереди.
Но, пробуждаясь от этого сна,
Тянется сердце к новой мечте -
Словно солнце сверкает она.
Воскресенье
Вступление
Потребовалось всего несколько дней, чтобы получить разрешение на пребывание в Финляндии столь долго, сколько гражданин Канады мог себе позволить. Джон Хоуп этим не ограничился — стоило уезжать из Северной Америки, чтобы осесть в Хельсинки! Он приобрел дом между Савонлинной и Йоэнсуу, где был лес, было озеро и не было соседей. Это тоже не заняло много времени. Банковский счет, все еще солидный, позволял решать вопросы оперативно и всегда удовлетворительно.
Больше времени отняла нерешительность перед дверями телеграфа, где, как это было раньше, располагались телефонные аппараты, связанные с телефонистками. Мужчин-телефонистов в природе не существовало. Разве что в правительственной или военной связи. Но ими можно было пренебречь.
Потребовалась вся решительность, чтобы продиктовать безразличной дамочке за круглым стеклянным окошком номер телефона и потом ждать, присев на жесткое кресло в зале, полного случайными людьми. Случайные люди ходили туда-сюда и, в основном, глазели друг на друга. Временами кто-то исчезал за тяжелой дверью переговорной кабинки на несколько минут, и потом уже, радостный, или озабоченный, уходил прочь, не оглядываясь.
— Мистер Хоуп, Канада на связи, тринадцатая кабинка, — бесстрастный голос по громкой связи успел повторить объявление второй раз, прежде, чем он отреагировал.
Никто на него внимания не обратил, разве что походя: подумаешь — Канада, вот если бы с Советским Союзом — это было бы событие.
— Але, — сказал Джон Хоуп в трубку. — Здравствуй.
— Здравствуй, — ответила ему трубка женским голосом, в который потрескиванием и легким фоном встряли тысячи километров телефонных проводов.
— Кое-что изменилось, — сказал он. — Хочу, чтобы ты приехала.
— Надолго?
— Мы это решим.
На несколько долгих секунд последовало молчание, только посторонние шумы пытались что-то донести до человеческого уха — что-то неразборчивое и невнятное, с чем, пожалуй, и сам Никола Тесла не разобрался бы.
— Я приеду, — наконец, сказал женский голос. — И больше никуда не уеду. Ты меня понял, Тойво Антикайнен?
— Я тебя понял, Лииса, — ответил Тойво. — Больше не надо никуда уезжать.
Он вышел из переговорной кабинки, убедившись, что никому нет никакого дела до какого-то пожилого человека из Канады, и вышел на не совсем оживленную улицу.
Больше не надо никуда уезжать.
1. Легализация
Однажды один мудрец сказал что-то очень мудрое: «Если человек восстает против мира — ставьте на мир». Лицо бы этому мудрецу набить. Вряд ли под словом «мир» он понимал природу-матушку, либо космос, либо все созданное Господом мироздание. Скорее всего — самое подлое устроение человеческое, то есть, государство. Государство всегда рухнет, потому что упирается в одного отдельно взятого человека. Зато тут же на его месте появляется другое. И человек другой.
Едва только со всех дверей загрохотали подбитые коваными гвоздями сапоги, а возле каждого окна выросло по мундиру с револьвером наизготовку, Тойво поднял руки вверх. Вот такое, значит, празднование Великой Октябрьской Социалистической революции. Сопротивление бессмысленно.
Хотелось надеяться, что бить будут не очень долго. И лучше бы как-то не по голове и иным жизненно важным органам. Но тут уж, как повезет.
Антикайнен не впал в панику, им не одолела ярость или иное проявление отчаянья — он замер. Все, что дальше происходило вокруг, вроде бы творилось и не с ним вовсе.
Люди в мундирах мельтешили, задавали какие-то вопросы, кричали какие-то угрозы, били его кулаками по животу и по лицу — но не так, чтобы очень профессионально. Больно, конечно, но терпимо.
Тойво понимал одно: это арест.
И из этого следовало, что он теперь один против этого мира. Но один — это не значит: сломлен, раздавлен и низложен до уровня пресмыкающегося. Важно не повестись на провокацию, важно все осознавать. А для этого требуется время. Поэтому лучший вариант в нынешнем положении — молчание. Не реагировать на внешние раздражители, а внутренние заставить замереть.