Он не помнил, как его вывезли из дома Лейно, не помнил дорогу в крепость, не помнил своего обыска. Разум включился всего на несколько мгновений, когда Тойво зафиксировал количество ступенек и поворотов до своей одиночной камеры. И сразу же отключился обратно, потому что какие-то люди лезли с расспросами, какие-то щелкали вспышками на фотоаппаратах-лейках и прочее-прочее.
Тойво не испытывал по поводу своего ареста никаких иллюзий. Уж если о задержании Адольфа Тайми газеты раструбили, как об одной из самых успешных операций государства в защите себя, любимого, то в отношении его будет применен другой термин: «самая успешная из всех успешных операций». Следовательно, в ближайшее время он будет средоточием всего зла, что может быть в независимой Финляндии.
Его будут искренне ненавидеть все обыватели, его будут уничтожать, морально и физически, все вертухаи, все прокуроры, все полицаи и все прочие, так называемые, «силовики».
Ну, а раз такое положение изменить нельзя никоим образом, то на нем не стоит зацикливаться. Пусть все проходит мимо.
Они могут лишить его жизни, раз уже лишили свободы, но и только. Поэтому очень важно оставаться верным себе и продолжать верить в себя: ничто из его поступков не достойно быть вне морали. Ну, а то, как они преподносят это общественности — как раз и есть аморально, потому что замешано на лжи.
Тойво оставался спокоен и глух к любым угрозам, уговорам и обещаниям.
К нему уже через неделю после заточения были применены методы физического воздействия. Как говорили, в виде исключения. Конечно, никто за пределами тюрьмы об этом догадаться не должен, потому что в цивилизованном мире так не поступают.
Этим решением официальные власти не только связали себе руки, но и развязали руки самому Антикайнену. Фигурально, конечно.
Когда Тойво били, он не кричал.
На самом деле все было не в его стойкости, как борца, а всего лишь в рациональности. Этому он научился, будучи вовлеченным в войну совсем другого мира.
Крик, как таковой, не способствует смягчению или какому-то уменьшению боли. Напротив, происходит напряжение мышц, усиление кровотока — и в итоге все тело делается сплошной болевой точкой. В то же самое время расслабленность помогает пытку как-то пережить.
Однако попробуй расслабиться, когда к телу подключен один электрод, а второй вот-вот примкнут к тщательно смоченному водой месту.
В роли палачей выступали все те же тюремщики, так как штатную единицу, ответственную именно за столь деликатное обращение с заключенными, давно вывели за штат и она, эта штатная единица, вымерла с голода.
В принципе, дело-то нехитрое: в любой тюрьме среди сотрудников очень много патологически склонных к садизму, если не все. Вот и в случае с Антикайненом за дело взялись два молодых следователя и один немолодой надсмотрщик.
— Ты у меня заговоришь, — недобро сощурился Туомас, следователь.
— Запоешь, сука, — добавил Маркку, другой следователь.
— Нет у тебя другого выхода, — закивал головой Василий, надсмотрщик.
Тойво, хотя эти слова пролетели мимо его ушей, вздохнул. Он слыхал, что пытка электричеством — очень болезненна и тяжела для всего организма. Может не выдержать сердце, а если и выдержит, то в теле есть другие органы, для которых прохождение тока крайне чревато.
Поэтому он без лишнего смущения открыл у себя шлюз, посредством которого слил из своего тела всю ненужную жидкость. Понятное дело, штаны для этого снимать было вовсе необязательно. Лужа получилась знатная!
— Ах, ты гаденыш! — возмутился Маркку. — Сейчас я тебя пощекочу!
Он схватил Антикайнена за мокрые волосы, наступив при этом в лужу, и перехватил электрод поудобнее. Второй уже был подсоединен к груди Тойво.
Послышался треск и немедленно запахло жженным волосом. Маркку завопил, как резаный, и стремительно описался, подскакивая попеременно с ноги на ногу. Вероятно, что-то не то у него было с обувкой — она хорошо проводила электрический ток. Техника безопасности в таких пытках — превыше всего. Резиновые калоши, резиновые перчатки и специальный приборчик, а не использование провода и электрической розетки. Эх, дилетанты!
Тойво тоже было больно, но вместе с тем сделалось смешно. Впрочем, делу это помочь не могло. Разве что слегка унизил мерзкого молодого следователя.
Василий, как человек с опытом, не принялся оттаскивать коллегу по заплечному ремеслу, а выдернул вилку из сети.