Начальник ходил павлином, будто визит знаменитости — его личная заслуга. Когда же узнал о цели — посещении друга Тойво, а не порицании «красного людоеда», очень поскучнел. В общем, запретить встречу уже было никак нельзя.
— Можем в виде исключения разрешить десять минут беседы в комнате для допросов, — выдавил он из себя, досадуя и беспокоясь одновременно.
— Ладно, — согласился Пааво, как обычно, свысока поглядев на тюремного функционера. Вообще, так он теперь глядел на всех людей в последнее время. Зазнался, наверно!
Привели Тойво в цепях, что очень шокировало Нурми. Вся заносчивость спортсмена куда-то улетучилась.
— Как это они тебя так? — с каким-то трепетом спросил он.
— А помнишь банк «Бруссун»? — улыбнулся ему Антикайнен. — Вот за это и сижу.
— Так когда же это было — 17 лет назад! — удивился Пааво, которому тоже перепало кое-что с того дела. Да не просто перепало, а помогло сделать спортивную карьеру, обеспечив финансово.
— Нет срока давности у личных обид, — ответил Тойво.
Они немного помолчали, почему-то удрученные создавшимся положением. Нурми не ожидал, что все будет настолько серьезно — посещение тюрьмы для него было первым в его жизни. Ну, а Антикайнен думал о праве.
Человека, пораженного Правом, словно бесами, не очистить никакими заклинаниями и экзорцизмом. Он всегда и везде будет утверждать это свое Право. Маннергейм, Таннер или Свинхувуд тоже имели Право. У них давным давно подрезали деньги — много денег, даже — очень много денег, теперь же они наперегонки отстаивали свое Право на месть. Ничто человеческое державным людям не чуждо.
Тойво не испытывал трепета перед властителями, с самого шюцкора привыкнув к спартанской мудрости, обращенной к Римским цезарям на закате, так сказать, эллинской культуры: «Если ты божество, то не должно нас карать, ибо мы ничего против тебя не совершили. Если же ты человек, то приди и получи от нас обращение, как от других человеков»— Блин, не ожидал такого положения, — сокрушенно сказал Пааво. — Принес бы больше.
Он принялся из воздуха доставать коньяк в плоской фляжке, нарезанную ветчину, ломтики свежего ржаного хлеба с настоящим маслом. Своих навыков в былом увлечении фокусами он не растерял.
— Надо было напильник захватить, пилу по металлу, бомбу и пистолет с боеприпасами, — посетовал спортсмен.
— Как же мне с этим быть? — удивился Тойво.
— Да ты ешь, не стесняйся. Здесь только на один зуб.
Действительно, даже звук оков не сумел помешать организму возликовать и тут же закручиниться: кончилось, блин! Коньяк лишь усугубил: как же быстро кончилось!
— Слыхал, тебя казнить намереваются? — дождавшись, когда Антикайнен справится с едой, между делом поинтересовался Пааво.
— Ну, да, вообще-то, — пожал плечами Тойво. — Это у них запросто. Торжество справедливости.
— Суровое какое-то торжество. Ну, ладно, это мы еще посмотрим.
Потом они поговорили об успехах Нурми, как он бегал, с кем он бегал и где бегал. Бегал он много! Даже половину не рассказал — пришел начальник тюрьмы и вежливо, но решительно потребовал закончить свидание. После этого он потянул носом и начал недоуменно смотреть то на Пааво, то на Тойво. Рыбак рыбака видит издалека.
Так ничего не выяснив, он отправился провожать спортсмена, изредка его обнюхивая, как собака при встрече с непознанным. Антикайнена нюхать он не решился: вот была бы картина для вертухаев!
— Мы еще посмотрим! — на прощание сказал Нурми и отправился на тренировку.
Тойво позвякал кандалами ему в спину.
С подачи именитого спортсмена в отдельно взятом спортивном клубе, вдруг, собрались подписи под воззванием против смертной казни Антикайнена. Дальше — больше. Отдельные части шюцкора, из тех, что не стояли у самых государственных кормушек тоже подписали подобное же воззвание.
Сначала это дело хотели просто замять, но тут же подключился Красный Крест — а его, сколько ни мни, он только краснее становится. Понятное дело: Отто Куусинен настолько тесно сотрудничал с этой международной организацией, что краснее и левее других в то время быть не могло.
Адвокат не занимался сбором подписей, но вел статистику, намереваясь огласить ее в суде. Стихийно образовавшееся в Финляндии либеральное общество собрало 120 тысяч подписей против казни.