— Ладно, не дыши мне в ухо, я это дело разузнаю.
Не прошло и двух дней, как курьерской службой в номер Арвида принесли письмо, в котором было еще одно письмо. Внутренний конверт весьма маленького размера, вероятно, содержал весьма маленькую записку. И никаких подписей снаружи.
Ну, да ладно, может быть, это послание не будет столь нежелательным, нежели то, что не далее, как вчера, Арвид решив, что сейчас самый подходящий момент, вручил Антикайнену.
Это была маленькая записка от Лехти Корхонена, которую тот предложил во время памятного обеда в ресторане.
— Вот, — сказал вчера адвокат и, прячась, подал письмо. — Поступило предложение о сделке. Вероятно, имеется ввиду досудебная сделка. Не знаю, от кого эта записка, но вы, полагаю, все поймете.
Тойво взял конвертик, неодобрительно брякая цепью, двумя пальцами вытащил бумажку и развернул. Он долго глядел на два слова, написанные там, и методично задумчиво звякал кандалами. На лице его ничего не отражалось. Только железные звенья глухо и разочарованно нарушали своими звуками установившуюся тишину.
— Вы меня извините, в этом случае я всего лишь курьер, — Арвид чувствовал себя не вполне ловко. Да что там говорить, ему отчего-то сделалось совершенно стыдно, будто именно сейчас именно он предложил человеку Родину продать.
— Ты к ним имеешь отношение? — наконец, спросил Тойво и, не дожидаясь ответа, сам же себе возразил. — Вряд ли.
Он снова задумчиво побряцал цепью, а потом, стараясь, чтобы не звучать эмоционально, произнес:
— Мне никогда не нравилось манипулировать людьми. Но какое же должно быть чувство самоудовлетворения, когда самому удается воздействовать на человека-манипулятора. Знать, что даже на смертном одре тот будет вспоминать обо мне, как о том, кто ему не поддался. Пусть мое имя предадут забвению, но оно всегда будет стоять рядом с тем величием, которое не смогло в одном случае никак доказать свою избранность. И его величие будет от этого тускнеть и блекнуть.
Тойво замолчал, Арвид тоже не решился нарушать молчание.
— Должно быть такое чувство, — не шевелясь и не звякая кандалами, вдруг, сказал Антикайнен. — Но, знаешь, Арвид — его нет. Вообще, ничего нет.
— Еще раз приношу свои извинения, — не находя иных слов, проговорил адвокат.
— Да, ладно, чего уж там! — махнул рукой Тойво, и цепь отозвалась на это движение умиротворяющими звуками — о, как оковы, оказывается, могут реагировать! — Передай Лехти Корхонену мой привет. Думаю, он поймет и сам найдет надлежащие слова своему хозяину.
Маннергейм, если он стоял за этим процессом, вовсе не нуждался в тех деньгах, что ушли из его контроля — сколько времени-то прошло, уже оправился и как-то реабилитировался — ему важно поставить Антикайнена на колени. Как там: низменные страсти делают великого человека низменным?
Готовясь передать новое послание, Арвид пытался побороть смущение: как теперь объяснять новую записку? Детский сад какой-то. Однако по большому счету — тюрьма и есть детский сад, где дети подчиняются или пытаются как-то обмануть бдительных воспитателей. Просто кратность наказаний за проступки несоизмерима.
Передавая Тойво копии объемных томов его дела, адвокат, стеснительно пряча глаза в сторону, положил сверху маленький конверт, полученный через Рут.
— Опять досудебная сделка? — усмехнулся Антикайнен.
Может быть, конечно, Арвиду это только казалось, но после прошлой записки его клиент выглядел как-то по-другому. Вроде бы исчезла тоска во взгляде и обреченность в движениях. Он был в этом не уверен, поэтому решил не строить иллюзий.
— Я не знаю, — признался швед. — Это может быть все, что угодно.
Тойво вскрыл конверт и замер, пробежав глазами по нескольким строчкам, бывшим в письме. Замер и Арвид. Пес его знает, вдруг, там написано, чтобы «красный финн сдох, как собака». Или то, что ловить на воле больше нечего, так что лучше уж провести остаток жизни в тюрьме. Или неведомый автор сообщал о распаде Советского Союза и китайском доминировании в экономиках всех в мире стран.
— Мне — что, как честному пацану теперь пойти и застрелиться? — спросил Арвид.
— Откуда это? — спокойно спросил Тойво.
— С утренней почтой доставили, — ответил адвокат, но уточнил, чтобы было понятнее. — Через Красный Крест корреспонденция.
— Спасибо, — сказал Антикайнен и поднялся со стула.
Тотчас же набежали вертухаи, вероятно, на слух умеющие определять положение дел: угрожающее, или нет. Стоя без разрешения — это угроза, цепи в боевой позиции.