Х осуждающе и, как будто, с ненавистью оглядел всех собравшихся в зале, потом кивнул маршалу, и тот, безымянный, усадил Тойво на место.
— По закону Финской республики рассматривалось дело против Тойво Антикайнена, обвиняемого по статье 1 УК пункт 2, параграф 3, - начал он. Далее перечислялась сама статья. — Стакан-лимон-выйди-вон.
Конечно, никто хлопать в ладоши не собирался. Все болельщики медленно, но неизбежно проваливались в летаргический сон, убиваемые словами нового алфавита, состоящего из буквы закона. Или — букв закона.
— А также, — гавкнул Х. — Согласно статьи 4 УК пункта 5, параграфа 6 обвинение в совершении преступления, нарушающем упомянутые артикли, в которых говорится: дым-валит-тебе-водить.
Тойво в изнеможении уронил руки, и те громко звякнули кандалами. Безымянный маршал в испуге схватился за пистолет и начал оглядываться, бешено сопя.
Когда чтение дела, обвинительного и фактически установленного, пошло на третий час, суд объявил перерыв.
— Антракт, негодяи, — по правилам жанра должен был объявить секретарь, но он ограничился глубокомысленным молчанием и табличкой: «Объявляется перерыв». Время перерыва не упоминалось.
Х немедленно умчался в свою каморку, где минут десять сморкался и кашлял, время от времени припадая к стакану с коньяком. Зрители с унылыми и помятыми лицами разошлись по туалетам и курилкам. Антикайнена намертво прикрутили к решетке, предотвращая любую попытку к бегству или сну. Про то, что ему, может быть, тоже требовалось зайти в туалетную комнату, даже не вспоминалось.
В буфете создалась очередь, наиболее продвинутые участники процесса украдкой доставали из карманов флаконы со спиртосодержащими жидкостями и тут же вливали в себя порции, емкостью в глоток или, даже, два. Все, теперь можно было дальше приобщаться к Закону и внимать эту самую букву закона, будь она неладна!
Второй акт начался с ритуального входа судьи, визгливого восклицания секретаря «Встать, суд идет» и грохота отодвигаемых скамеек. Х не стал тратить драгоценное время для обозрения собравшихся, а просто поднялся с места, открыв перед собой увесистую папку приговора.
— Судом усматривается нарушение статьи 7 УК, пункта 8, параграфа 9, в которых говорится: эники-беники-судокаме-аус-бау-драмане-фикус-пикус-драматикус-бумс.
Это было самое длинное и самое сухое положение из всех сводов закона, которое понять простому и разумному человеку было решительно невозможно.
Далее шло перечисление показаний свидетелей, в основном — обвинительных. Про Советских представителей Х упомянул очень быстро и без особого внимания к их словам. Потом были перечислены какие-то цифры, какие-то характеристики — это оказались сводки погоды за интересуемый период 1922 года.
Арвид поймал взгляд Тойво и еле заметно покачал головой. Ну, вот, а он так надеялся, что с него, наконец, снимут опостылевшие кандалы — смертникам, оказывается, положено до самой казни носить цепи. Антикайнен вздохнул и кивнул своему адвокату в ответ. Потом пожал плечами: дело-то житейское.
Перерыв объявлялся еще один раз. Тойво доходчиво объяснил безымянному маршалу, что сейчас откроет все свои шлюзы, и зал суда смоет к едрене фене. Просьбу удовлетворили, а в туалете к нему пробился Арвид, несмотря на протесты и активное противоборство со стороны слуг. Имеется ввиду — слуг закона. Тогда шокеры еще не были распространены и популярны по причине того, что человеческий ум еще не настолько проникся почтением к государственной стратегии, что, в основном, изобретал прогрессивные штучки-дрючки. А с вялым маханием дубинок Рудлинг без труда справился.
— Это еще не конец! — сказал он, стараясь не повышать голоса. — Вы поняли? Не конец!
И ушел в зал суда, размазывая по щеке кровь от ужалившего его безымянного маршала.
— Нет, не конец, — прошептал ему в спину Тойво и занялся тем делом, ради которого, собственно говоря, и пришел в эту уединенную комнату. Он облегченно простонал. — Фашистыыы!
По лицу взобравшегося на свой пьедестал Х всем стало понятно: грядет финал. Близок приговор. Болельщики проснулись, безымянные маршалы напряглись.
Судья еще несколько десятков минут пословоблудил, потом прервался и строгим взглядом над стеклами очков обвел всех собравшихся.
— На основании всего вышесказанного суд объявляет приговор.
Все перестали дышать, лишь Тойво ухмыльнулся.
— Смертная казнь через повешение.
Болельщики оживились, заерзали по своим скамьям, кто-то начал переговариваться, кто-то, не сдержавшись, воскликнул «браво», кто-то попытался похлопать в ладоши. Аккредитованные журналисты — все, как один, встали в низкие стойки, чтобы стартануть в свои сенсации, едва только Х поспешно скроется в двери комнаты заседаний.