«Что воля, что неволя — все одно». Пусть будет Москва. На некоторое время.
Они сели в такси, и поехали в майский вечер, который даже такой мегаполис превратил в прекрасное зрелище: свежая зелень, легкие платья, улыбки девушек и засученные рукава парней среди строгих каменных зданий.
— На работу, конечно, ходить не надо, — говорил по пути Отто. — Но, как бы, все равно надо. От гостиницы рукой подать. Кстати, насчет депутатства — это правда. Это место за тобой забронировали, когда узнали, что наш «северный Димитров» томится в буржуазном плену. Рот фронт, так сказать.
— Архипелаг Гулаг, — ответил Тойво. Депутатом быть ему еще не приходилось.
Здание гостиницы было монументальным. И высоким — то ли шестиэтажным, то ли семи. И, что характерно, в обозримой близости не наблюдалось ни одного гопника, лишь один милиционер в пробковом шлеме и белом кителе уныло смотрел куда-то в облачную даль.
— Итак, после того, как ты заселишься, мне предстоит откланяться. Надо в Петрозаводск добираться, — сказал Отто. — Будем контактировать по телефону. И вот еще, что.
Он непроизвольно огляделся по сторонам и украдкой всунул в ладонь Тойво бумажку.
— Это адрес надежного человека. Он не финн, он грузин. Если тебе что-то понадобится — можешь спросить у него. Ты меня понял? Если хоть что-то понадобится. То есть, все, что угодно. Конечно, зовут его «товарищ Резо», а тебя он знает по газетам и фильме. Замечательный человек, очень идейный — у него своя идея. Пропаганде не подвержен. Абсолютно надежен.
В фойе гостиницы за монументальной стойкой сидела дежурный администратор, женщина средних лет с высокой прической и стальным взглядом глаз прирожденного убийцы.
— Это Антикайнен, — не здороваясь, сказал Куусинен. Очевидно, что эту даму он недолюбливал или даже побаивался.
— Ну и что, — ответила она, тоже не опускаясь до приветствия.
— Так номер нам забронирован от Коминтерна.
— А у него что — на лбу написано, что он Антикайнен? — невозмутимо проговорила женщина. — Паспорт давайте.
С паспортом, конечно, была полная лажа. Да, вообще, с любыми документами было не все нормально. У Тойво на руках не имелось ни единой бумажки, где бы значилось, что ему позволено быть человеком. Как-то не позаботился, когда с тюрьмы удирал.
Отто сунулся в свой саквояж и, покопавшись, выудил бумагу, украшенную вензелями, гербом и размашистой подписью:
— Это подойдет?
Дама приняла документ и внимательно его изучила. Это было депутатское удостоверение Верховного Совета СССР на имя Антикайнена.
— Так, а вы удостоверяете? — наконец, сказала она, не возвращая бумагу.
— Что удостоверяю? — не понял Куусинен. Тойво первый раз видел своего друга таким подавленным.
— Что это Антикайнен, а не Вася Пупкин?
Отто тяжело вздохнул и предъявил свой паспорт и удостоверение:
— Удостоверяю.
Пока строгая администратор заполняла соответствующие бланки Куусинен отвел Тойво в сторонку.
— Вот такая, брат, бюрократия развелась, — вполголоса сказал он.
— Ладно, — пожал плечами Антикайнен. — Ты, я так понял, уже уходишь?
Отто кивнул и еще раз тяжело вздохнул. Они обнялись на прощанье, и Куусинен, забрав свои документы, ушел из жизни своего друга навсегда. Правда, об этом никто из них не мог догадываться.
Перед уходом он одними губами произнес: «Резо». И Тойво кивнул ему в ответ.
19. Гостиница «Люкс»
Администратор протянула ключ от номера и безразличным тоном произнесла:
— В гостинице строго выполнять правила социалистического общежития. Ваш номер 272 на последнем этаже.
— На шестом, — уточнил Тойво для порядка.
— На четвертом, — строго возразила женщина. — Это четырехэтажное здание, однако если сигануть с крыши, мало не покажется. Вы этого делать не собираетесь?
— Нет, не собираюсь, — ответил Антикайнен, отчего-то посмаковав незнакомое слово. — Сигать.
Забрав свое удостоверение, Тойво отправился в указанном направлении, минуя коридоры, отходящие и вправо, и влево. За каждой дверью в них сидели за столами такие же строгие женщины — дежурные по этажам — с высокими прическами и, вероятно, стальными взглядами глаз прирожденных убийц.
Он успел заметить, как в правом крыле первого этажа короткими перебежками перемещаются китайцы, числом больше или равно сотне. Странное дело!
Не удивительно, что дом ему показался шестиэтажным — высоченные потолки старой царской застройки. И стены толстые. И двери в номера дубовые. Все будто под оборону или осаду.
На коридоре четвертого этажа однояйцевый близнец — в смысле, полная копия — администратора взглянула на направление и звучным голосом продублировала: