Хотел сказать, «суомалайнен», но отчего-то передумал.
— Urho, - добавил он.
— Puna-urho, — повторила Рут. — Как красиво. «Ур-хо». Как «ур-ра» или «ур-ал».
Она поцеловала его на прощание и ушла к себе в номер, где так и не объявился Эрнст Фишер.
Ну, а Тойво потерял сознание, ухнув в глубокий, без мыслей и сновидений, сон. Много всего приключилось за те несколько дней, что он провел вне стен крепости Хельсингфорс.
Проснувшись через четыре часа, он обнаружил себя бодрым и отдохнувшим. Отзавтракав оставшейся после визита Рут едой, Антикайнен вспомнил, что ему надо быть на работе. Администратор, будто никуда не отлучавшаяся со своего поста в вестибюле, доходчиво объяснила, как идти, чтобы прийти.
Тойво с удовольствием прошелся по центру Москвы — никто не обращает на него внимание, и он ни на кого не смотрит.
— Стоять! — вдруг откуда-то, словно из-под земли, возник Иван Иванович, все также стильно и дорого одетый. — Куда это ты?
— Никуда, — ответил Антикайнен. Эх, такой день испортил!
— Мне сегодня доложили о твоем убытии, — уступив дорогу и двинувшись рядом, сказал непрошеный собеседник. — Вижу, что не соврали.
Они с минуту шли рядом: оба одного роста, поджарые и готовые к самым неожиданным и решительным действиям, в чем-то даже похожие.
— В общем так: мне некогда с тобой тут прогуливаться, — проговорил, наконец, соглядатай. — О каждом своем шаге будешь говорить непосредственно мне. Все — где, с кем, когда, настроение, разговоры и прочее. Надеюсь, понятно?
— Пошел ты, козел, — ответил Тойво. — Ко мне не подходи, а то голову оторву нечаянно.
Иван Иванович, видимо, не привыкший к такому обращению, даже сбился с шага. Лицо его исказила неприятная гримаса, с губы потекла струйка слюны, которую он не замечал.
— Что?
— Ты дурак, Иван Иванович? — спокойно поинтересовался Антикайнен. — Русский язык, по-моему, твой родной. Что корчишь из себя?
Конечно, чин у того был такой, что позволял носить с собой оружие, и желание применить это оружие у него возникло немедленно, но он этого не сделал.
Иван Иванович сощурил глаза, вытер тыльной стороной ладони подбородок и зловеще проговорил:
— Я сам приду тебя арестовывать. Я сам тебя буду допрашивать. Я сам превращу твою жизнь в пытку.
Тойво пожал плечами: ладно, сам — так сам. Дело житейское. И он пошел своей дорогой, не оглядываясь.
Антикайнен решительно не представлял, что ему нужно делать, чтобы, так сказать, работать. Первым делом, конечно, отправился в секретариат, выждал некоторое время, пока на него не обратят внимание и потом спросил по-житейски: «братцы и сестры, как дальше жить-то?»
— А вы, товарищ, наверно, скалолаз из группы Обручева? — спросила миловидная девушка, словно бы прототип «Девушки с веслом».
— Почему скалолаз? — бывают вопросы, которые предугадать невозможно.
— Ну, предплечья у вас характерные, — серьезно объяснила девушка. — И мышцы голеностопа — тоже. А бедренные и тазовые не так выражены. Словом, скалолаз.
— Кто бы мог подумать! — удивился Тойво. Вот, оказывается, какие у него были тренировки несколько лет кряду — горняцкие. — Это, конечно, забавно, но я здесь работаю, а документа у меня нет никакого.
— А, — обрадовалась девушка. — Тогда вам к паспортистке. Это за углом. Там табличка. Не заблудитесь.
Паспортисткой оказалась маленькая круглая женщина неопределенного возраста, которая, не особо вслушиваясь в объяснения очередного посетителя, предложила заполнить форму- несгибайку.
— В течении месяца паспорт будет готов, — сказала она. — Только адрес свой укажите.
— Какой адрес? — спросил Тойво, несколько обескураженный вполне человеческим решением с его паспортом.
— Ну, где вы живете?
— А где я живу? — он испугался, что не может никак вспомнить адрес гостиницы. Вероятно, этого он никогда и не знал, потому что не поинтересовался, когда выходил.
— Вы в Коминтерне работаете?
— Ну, да.
— В гостинице «Люкс» живете?
— Точно, — вспомнил Тойво. — «Люкс».
— Тогда это Тверская, дом 10.
Паспортистка предложила зайти через пару недель. Вопрос может решиться раньше.
Далее в профкоме он получил бесплатные талоны на питание в столовой и план мероприятий по профсоюзной линии. Антикайнен обошел еще несколько кабинетов, поставил свою подпись под несколькими бланками и пришел к мысли: шабаш на первый день.
По указанному Куусиненом адресу никакие грузины не проживали. Это Тойво понял с первого взгляда, когда открывшая дверь по звонку девушка проводила его к хозяину квартиры.