Тойво похлопал по стволу облюбованной им елки, к которой теперь был привязан, и сказал: «Ну, милая, не подведи!»
По его прикидкам приладожская группа должна была оставаться на месте, как отбившая атаку ценой жизни двух шефов и одного подшефного. А прибалтийская группа, заслышав выстрелы, должна была иноходью скакать на сближение с врагом, чтобы взять его в кольцо и с помощью коллег решить: валить сразу, либо сначала покуражиться. Им осталось не так уж и много времени, чтобы прибежать сюда.
Тойво не стал ждать развития событий под елкой, а пошел вперед, разматывая веревку на всю длину. Когда она вытянулась в натяг, Антикайнен упрямо продолжал двигаться вперед. Он чувствовал, как гнется ствол молодой елочки и молился о том, чтобы корни дерева были достаточно сильны, чтобы справиться с такой нагрузкой. Финн двигался медленно, шажок за шажком, упираясь палками в землю.
— Стой! — наконец, раздался крик спереди.
Тойво весь покраснел от натуги, жилы на лбу сделались, как застывшие струйки воды или пота, он продвинулся еще немного.
Впереди стоял парень в гражданской одежде с лихо заломленной на затылок кепке и револьвером в руке. За ним виднелись еще двое, каждый на полста шагов от другого. Тойво шагнул немного в сторону, парень тоже сместился, нечаянно перекрывая траекторию стрельбы для своего второго коллеги, спешившего к ним.
— Васильич! Чего это с ним? — спросил парень, поигрывая стволом.
— Да хрен его разберет, чухонца проклятого! — прорычал тот, слегка запыхавшись. — Руки вверх, гадина!
Антикайнен сделал еще один шажок и понял: все, дальше держаться уже невмоготу. Он посмотрел прямо в глаза ближайшему своему преследователю и резко поднял руки, отпустив свои упорные палки-посохи.
В тот же миг елка начала разгибаться. Стоял Тойво, а в следующий момент, уже нет его — летит, влекомый веревкой к своему дереву. Был бы канат из резины, улетел бы финн на тот берег Ладожского озера, зарылся бы с размаху в дюны возле села Видлицы, и только бы при президенте России на букву «М» его откопали бы черные археологи. Или при президенте на букву «П». Или вообще бы не откопали.
Антикайнен летел, превратившись на несколько секунд в птицу, а все три оперативника, воспитанные на марксистко-ленинской философии, на уровне рефлексов открыли беглый огонь. И побежали вперед, словно бы в атаку на злейшего врага.
Правда, не все побежали. Парень в лихо заломленной на затылок кепке неожиданно заплелся в ногах и припал к земле, нелепо выпятив к небу локти обеих рук. Бывает, конечно, в суматохе, преступник убегает, все стреляют. А кто-нибудь обязательно своего зацепит.
Тойво, обвалившись наземь и проехав по мху по инерции полтора метра, перевернулся на живот, выхватил свой револьвер из кармана рюкзака, старательно прицелился и два раза выстрелил. Два оперативника, увлеченные погоней, развалились на части. Финн думал выстрелить третий раз, но никого не увидел. Может быть, это ловушка, но медлить было никак нельзя.
Он дернул за петлю, освобождая и себя, и рюкзак, а затем побежал туда, где только что были его преследователи. Через несколько секунд он понял, почему третий раз стрелять не пришлось — парень так и лежал, даже кепка с него не упала.
Тойво мчался, как олень, преследуемый волками, намереваясь пробиться через образовавшуюся брешь в цепи преследователей. Хорошо, что не было специально обученных людей со специальными собаками. Видимо, не было запаха, на который можно было бы пускать овчарок, не оставил он после себя ни одной личной вещи. Даже постельное белье в гостинице в прачечную предварительно сдал.
Антикайнен бежал так долго, что начал даже немного задыхаться. Он перешел на шаг и оттер тыльной стороной ладони уголок рта — на руке остался кровавый след. Не сбавляя шагу, Тойво осмотрел себя — черт, в него опять попали! На этот раз, вероятно, задели легкое, потому что каждый вдох был болезнен и во рту образовывалась кровавая пена. Ребра по все видимости тоже сломаны.
Он остановился и прислушался: где-то позади кто-то кричал, и крики эти не приближались. Даже, скорее, удалялись. Может быть, группы пошли на соединение. Теперь их было еще на три человека меньше. Не тысяча, а девятьсот девяносто четыре.
Тойво, скрипя зубами, сделал себе тугую повязку на грудь, опять обработав рану перекисью водорода. Кровь на дырке от пули не пузырилась при вдохах, стало быть, не все еще потеряно. Надо было спешно уходить. Погоня опять возобновится, едва только оперативники посовещаются и оценят ситуацию и потери. Этого ждать не так долго.
Но ждать финн не собирался. Он опять пошел вперед, приноравливаясь к своим теперешним возможностям. Получалось не так быстро, как хотелось, но и не так медленно, чтобы быть скоро пойманным.