В современную эпоху это сложное сплетение побудительных мотивов помогает создавать и поддерживать внешнеполитическое кредо, в соответствии с которым стремление к мировому господству, десятилетиями измеряемое соперничеством с Соединенными Штатами, превратилось в главную движущую силу. Продолжение присущей России территориальной экспансии и советская коммунистическая идеология, являющаяся исторической преемницей концепции Третьего Рима, должны были неизбежно привести к столкновению с державой, которая тем временем проникла за океан, чтобы сдержать Москву на западной и восточной оконечностях евразийского материка. И эта трансокеанская держава во многих отношениях также была имперской по своему характеру.
Вначале американская экспансия очень сильно походила на российскую. Это прежде всего относилось к завоеванию Соединенными Штатами в XIX веке территорий, ранее принадлежавших Мексике. С другой стороны, американская экспансия, особенно в период доктрины «предопределения судьбы» на рубеже этого века, отражала океанский характер американской мощи. Благодаря морскому могуществу США распространили политическое господство на Кубу и страны Карибского бассейна, на Центральную Америку и за пределы Гавайских островов почти до азиатского побережья в результате приобретения военным путем Филиппинских островов. Такой откровенный империализм идеологически оправдывался демократическим универсализмом; в то же время выгодно использовалась свойственная Америке привлекательность как свободной и сравнительно богатой страны.
Американская имперская система получила свое полное развитие лишь после второй мировой войны. Ее возникновение носило во многом случайный характер. Выйдя из второй мировой войны без потерь, Соединенные Штаты были ведущей державой мира, валовой национальный продукт которой составлял более половины продукции, производимой мировой экономикой. Это положение фактически и превратило Соединенные Штаты в империю. По причинам как международного, так и внутреннего характера США больше не могли безразлично относиться к событиям, происходящим, в сущности, в любых регионах мира. Политические и военные связи, которые, можно сказать, узаконили имперский статус США, образовались в результате возникновения «холодной войны». От первоначального намерения уйти из Западной Европы пришлось отказаться в результате растущей угрозы со стороны Советского Союза. Сузившийся периметр американской безопасности на Дальнем Востоке пришлось пересмотреть после вспышки войны в Корее. От выработанной позднее стратегии защиты американских интересов на юге Азии с помощью стран этого региона США отказались в результате внутреннего крушения Ирана и советского вторжения в Афганистан.
Как и Советский Союз, Соединенные Штаты столкнулись с геополитическими императивами. Тот, кто контролирует Евразию, занимает господствующее положение на земном шаре. Если Советский Союз захватит периферийные регионы этого континента – Западную Европу, Дальний Восток и с Южную Азию, – то он не только установит контроль над огромными человеческими, экономическими и военными ресурсами, но и достигнет геостратегических подступов к Западному полушарию – Атлантического и Тихого океанов. Геостратегические границы обозначены так совсем не по воле случая. Кремлевские руководители вынуждены расценивать американское присутствие в Евразии как главное препятствие на пути к достижению своих геополитических устремлений. Точно так же Соединенные Штаты должны рассматривать свои трансокеанские позиции как передний край обороны, что избавляет их от необходимости организовывать оборону Северной Америки.