— Ты сегодня прекрасен!
— Голосок твой так хорош, очень сладко ты поешь, — задумчиво проговорил Андрей, ища глазами девушку из третьего ряда.
— Я вообще сладкая, — улыбнулась Соня, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— Приторная, — сухо прокомментировал Нагорный.
Он повернулся к широкой арке, выходящей в коридор, и, наконец, нашел свою цель. Девушка стояла у стеклянной стены и задумчиво разглядывала поток машин на оживленной городской улице.
— В прошлый раз я не смог вас найти. А мне так хотелось обсудить ваши вопросы, — Андрей замер за спиной Маши.
— Давайте обсудим.
— Для начала как вас зовут?
— Мариам, — неожиданно выдала Маша и покраснела.
Она никогда так не представлялась. Кажется, на уровне подсознания она уже понимала, что не сможет остановиться и пыталась спрятаться за «чужим» именем. К счастью, в тусклых отблесках уличных фонарей не было видно ее пунцовых щек.
— Меня зовут Андрей…
— Я знаю, — перебила она. — Тут шумно. Пойдемте… Ну, не знаю. В то крыло.
Девушка махнула рукой в сторону длинного коридора, конец которого черной точкой уходил в зимний сад. Он пожал плечами, показывая, что не против прогуляться. Во время перерывов слушатели заполоняли рекреации и холлы: становилось людно и шумно.
Маша уже поняла, что именно сейчас она сделает то, о чем может потом пожалеть. Она с детства знала это ощущение. Появляется мысль, затем перерастает в намерение, при этом отказаться ты уже не в силах, но чувствуешь, как начинает колоть где-то за ребрами в предчувствии наказания. Страшно и сладко. Пусть ее выходка ни к чему не приведет, но она хотя бы удовлетворит свой интерес. Что если Сонечка Ермолова, на радость сплетницам из ректората, покорит сердце профессора? Тогда Маша уже никогда не осмелится сделать то, чего так давно хочет. Она до дрожи в коленях, до шума в голове желает узнать его как мужчину: как он целуется, как пахнет его кожа, как ласкают его руки…
И даже если он сейчас встречается с этой Сонечкой, Маша все равно его хочет. И ей нет никого дела до его морального облика. Она сделает то, что хочет, и они оба будут с этим жить.
Они проходили мимо кабинета, стеклянные двери которого черным квадратом маячили Марии: эй, сюда, здесь никого нет. Так всегда бывало, когда Машу несло. Она начинала во всем видеть знаки, символы, расшифровать которые могла только она сама. Эта личная семиотика не раз заставляла Мариам совершать немыслимые поступки.
Девушка остановилась, вынудив остановиться и Андрея. Профессор как раз рассуждал о методологических аспектах недавно увидевшего свет зарубежного учебного пособия по полевой этнографии.
Маша нерешительно дотронулась до его руки и заглянула в глаза, ища хоть какой-то знак. Мужчина замолчал и с непониманием следил за ней, ожидая объяснений. Очертя голову, она толкнула спиной дверь и потянула профессора за собой.
В помещении царил полумрак. Девушка видела только общие очертания предметов. Кажется, где-то сбоку от нее стоит стол. Там, чуть дальше, офисные шкафы, стулья.
— И зачем мы сюда пришли? — полушепотом спросил Андрей.
Мария втянула тонкими ноздрями воздух, утопая в легком аромате мужского парфюма. Она сделала это откровенно, без попытки скрыть свое желание буквально надышаться им. Пахло озоном, дождем, лесом, прохладой. И неожиданно клубникой. А, может быть, ей показалось.
Как же она боялась, что он сейчас очнется, передумает, уйдет! Маша, привстав на носочки, уткнулась носом в мужскую шею, прижалась губами к теплой коже. От свежего запаха приятно кружилась голова, и все вокруг плыло.
В этот момент мир вокруг перестал для нее существовать. Где-то в зале шумели аплодисменты, в коридоре стучали чьи-то каблучки, за окном выла автомобильная сирена. Всего этого Маша не слышала: в голове была глухая, давящая тишина, будто она вынырнула из воды. Хотя по ощущениям она, наоборот, только что спрыгнула с моста. Девушка провела кончиком носа по его шеи, едва коснулась мочки уха, обвела подбородок, подбираясь к главному.
Андрей слегка отклонил голову, прислушиваясь и к звукам извне, и к сбивчивому дыханию девушки. В паху приятно заныло, откликаясь на незамысловатые ласки. Хотя скорее возбуждали спонтанность, незакрытая дверь и неизведанное женское тело рядом.
От нее пахло мятой, вишней, летними вечерами. Легкостью, безрассудством. Но эта легкость была кажущейся. Андрей всем телом чувствовал, как ее трясет.
И сдается, что не от возбуждения. Девушка нервно втянула в себя воздух, выдавая волнение. Или страх?