— Все течет, все меняется, — развела руками Галина Васильевна. — Госстандарт изменился, учебный план, соответственно, тоже. Теперь с нас требуют сделать направление менее теоретизированным и более практико- ориентированным. А твоя дисциплина как раз носит прикладной характер.
Профессор не любил две вещи: сюрпризы и навязанную ответственность.
Ему хватало того, что он уже взвалил себе на плечи, и быть в ответе еще и за уровень подготовки выпускников он не хотел. Мало того, что он соискатель, а не штатный преподаватель, так он еще и ни разу не педагог. Склонности к поучению-научению-нравоучению у него не было, как и потребности в этом.
— Я обещал Леше забегать на факультет на три академических часа в неделю, чтобы в форме легкой, непринужденной беседы рассказать вашим оболтусам о науке этнографии и о том, как она влачит свое жалкое существование в этой стране. Из-за этого я отказался от председательства в Совете и утренней субботней прогулки с моей собакой. Помимо того, что наш договор был нарушен увеличением учебной нагрузки, еще добавились контроль посещения и балльно-рейтинговая система.
Последнее словосочетание было сказано быстро и слилось с союзом "и", отчего приобрело неприличное звучание: ибалльнорейтинговая. Баба Галя поморщилась.
— Не ругайся, ради бога.
— Ругался, ругаюсь, буду ругаться и орать еще начну, — угрожал профессор.
— Теперь я должен натаскивать студентов на госы, как до этого их натаскивали на ЕГЭ? Или, может быть, ассистент, которого я даже в глаза ни разу не видел, будет это делать? Лично я в этом театре абсурда участвовать не хочу.
Заведующая молча выслушала и, уперев руки в боки, подвела итог разговора:
— Срок твоего трудового договора истекает в июне следующего года. Доработай, пожалуйста, а потом можешь устраивать бунт и хлопать дверью…
Последнее слово она произнесла с надрывом, схватившись за ребра под левой грудью. Андрей устало вздохнул.
— Может хватит шантажировать меня сердечным приступом?
Баба Галя гнула свою линию, корча лицо и закатывая глаза.
— Ладно-ладно! Только прекратите этот спектакль. Тем более что актриса вы так себе.
Женщина кокетливо улыбнулась. Шантажистка-сердечница.
Нагорный понял, что ему придется познакомиться с ассистенткой и провести с ней воспитательную беседу об ответственном отношении к работе. Если курс войдет в программу государственного итогового экзамена, то акцент будет сделан именно на практической части, то есть на семинарских занятиях. А то, что их теперь ведет другой человек, молодой начинающий преподаватель, добавляет еще больше ответственности Нагорному. Ведь он не отказался от ассистента в самом начале года. Хотя мог бы. Это упростило было ситуацию: одно дело отвечать только за себя, а другое — еще и за какую-то барышню. Что ж, кажется, придется сначала дрессировать ассистентку, а уж потом студентов третьего курса.
Он решил не откладывать дело в долгий ящик и сегодня же заглянуть на семинарские занятия. По расписанию сейчас как раз должна начаться третья пара.
В коридоре третьего этажа было подозрительно тихо. Аудитория, указанная в расписании, оказалась закрыта. Андрей спустился на кафедру. В кабинете, за рабочим компьютером, сидела доцент Смирнова. Которая Нина Михайловна. Она сообщила, что ни у кого, кроме нее, сегодня лекций нет. После звонка секретарю все стало ясно. Семинар отменен, ассистентка заболела. Мужчина пожал плечами: что ж, бывает. Значит, дождемся, когда выздоровеет и начнем профилактические беседы.
Он уже немного успокоился и решил, вопросы для госэкзамена он все таки составит. Но уверенности в том, что студенты на них ответят, у него не было. Казалось, какая ему разница? Это их проблемы. Все экзамены в своей жизни он уже сдал. Но как быть с профессорской честью? Он сам состоял в государственной экзаменационной комиссии, и ему не хотелось прилюдно, вместе с коллегами выслушивать свои лекции в переводе Гоблина из уст студентов.
Его трудовой договор был составлен на один год, и, возможно, он не станет его продлевать. Однако это не имело значения: в следующем году (с Андреем или без него) комиссия оценит умения и навыки, полученные нынешним третьим курсом в этом семестре. За лекционный материал он мог ручаться. А вот практикумы, отданные на откуп неопытной ассистентке, могли его подвести. Из- за этого он был чертовски зол на декана. Злосчастный Алеша подсунул ему обузу — девственно чистую (в педагогическом плане, разумеется, хотя кто ее знает…) ассистентку. Профессор в оной совершенно не нуждался. Он сам по части педагогики и дидактики был невинен, и воспитывать из желторотой аспирантки преподавателя не мог и не хотел. Но его никто не спросил.