Она заказала еще рюмку. С какой быстротой женщины пьют и курят! Официант отошел, и Ольга произнесла с грустью:
- Я его недостойна.
- Твоего мужа?
Я приподнялся в поисках зеркала; оно оказалось слишком большим, поэтому я просто указал на него Ольге, воскликнув вполголоса:
- Посмотри сюда!
Улыбка. Еще прекрасней была она с улыбкой на лице. Серьезным тоном она продолжила:
- Я его недостойна. Ты знаешь жизнь и должен понять. Я хочу сказать, что потеряла свое достоинство.
Я стал уверять ее, что понимаю, но недостаточно для того, чтобы ей помочь, и что она, конечно же, не верит в помощь друзей или кого бы то ни было. Не из-за недостатка желания: из-за одиночества каждого человека. По-моему, я оправдываюсь? Наконец она поведала мне историю - довольно неприглядную - ее падения. Однажды вечером она очутилась - от меня ускользнуло, как именно, - неизвестно где, наедине с донельзя грубым, отвратительным мужчиной....
- Человек, способный оттолкнуть любую женщину одной своей внешностью. Кажется, торговец мехом. Ничего не имею против торговцев мехом. Но представь себе: толстый, с белесыми волосами, на голове лысина, потное лицо, очки в золотой оправе. И вдруг я оказалась в его объятиях. Просто так получилось, вот и все.
- Ты видела его после этого?
- Как ты думаешь? Никогда. Но если бы и видела, неважно. Говорю тебе, его нет.
- Значит, нет и твоего кошмарного падения.
Я пустился в рассуждения о том, что все случившееся будет правильно рассматривать как сновидение, а значит, ему нельзя приписывать никакой реальности.
- Это слишком легко, - возразила она.
- Может ли миг внезапного головокружения поколебать твою любовь, незыблемую как скала? И затем, - продолжал я, - близится время, когда общество, люди пересмотрят понятие измены. Измена! Что за устрашающее слово! Скоро самые изощренные любовные истории станут нечитаемыми, настолько они покажутся смехотворными. Никто не поймет той серьезности, с которой мы относились к изменам. В ней увидят только навязчивую идею писателей нашего времени, - как навязчивая идея женской чести, сосредоточенной в одном месте, занимала умы классиков. Не будем придавать значения вещам, которые того не стоят. Любовь не в этом. Она - не игра и не развлечение. Если мы хотим знать правду...
Не помню, чем в точности я закончил, но там были слова: "Любовь выше всего", и еще я ухватился за "незыблемое".
Так приводил я одно доказательство за другим - а тогда я был действительно красноречив, не то, что сейчас, - и, опьяненный собственной логикой, прикрыл глаза; помню отлично, что, перед тем как открыть их, я подумал: "Победа за мной"; но сразу же пришло и первое сомнение: "Не отвергнет ли она наилучшие доводы?" Сколько раз я встречал это в женщинах! Наверное, им лучше ведомы тайны жизни: мы думаем, что только чудо представит нам вещи в другом свете, а женщины просто берут и совершают чудо, находят правильные доводы, которые уничтожают все наши измышления, - и мы чувствуем себя глуповатыми детьми, рассуждающими о том, о чем не имеют понятия.
Ольга в знак отрицания слегка покачала головой. С беспредельной нежностью, будто и вправду разговаривая с ребенком, она произнесла:
- Нет, дорогой мой. Все твои слова хороши только в теории. Тебе еще непонятно, что в любви распоряжаются чувства, а не разум, - а разве чувства подчиняются воле? По этой же причине любовь не нуждается в длинных фразах. Возьми религию: мы думаем, что имеем дело с чем-то несомненным, но стоит начать рассуждать, как ничего не остается или, еще хуже, все становится просто смешным. Наверное, любовь - игра, а в игре нужно соблюдать правила. В любом случае это очень хрупкая вещь: не вздумай обращаться с нею так, как сделала я, иначе она разобьется - и навсегда.
Тогда я подумал: "Мы ничему не учимся". Как уже не раз бывало, гордость за свои умственные способности заставила меня впасть в обычную ошибку: я представлял жизнь и мир прозрачными для разума, - и, как уже не раз бывало, женщина показала мне, что во всем есть некий туманный уголок, область необъяснимого.
- Настоящая любовь, - упорствовал я, - не так беззащитна. Она не рассыпается от малейшего дуновения. Любовь выше всего.
Я спорил и возражал со все возрастающим жаром, убедив сам себя. По Ольге было заметно, что вся моя диалектика для нее - пустой звук. Она снова перебила меня:
- Если бы начать все сначала и пройти по жизни, не оступившись!
Меня тронула неподдельная боль в голосе Ольги. Чего бы я не дал, чтобы утешить ее! Передо мной сидела уже не женщина, возбуждающая желание, а грустная сестра. Я призвал на помощь все силы моего рассудка в лихорадочных поисках неопровержимого довода. Пока что, за неимением лучшего, я задал вопрос:
- Как случайное падение может запятнать страсть?
- Никак. Но любовь - это не только страсть.
Негр Акоста как-то проницательно заметил, что женщины устроены по-другому, чем мы. Поглощенные целиком каким-нибудь предметом спора, мы всегда забываем, что настоящие причины лежат немного в стороне.
- Каждое мгновение, - заявил я в конце концов с торжествующим видом, каждый час, каждый день отдаляют тебя от этого, и если ты будешь настойчива, то однажды все забудется, и очень скоро.
- Буду настойчива? - Она слегка подскочила на месте. - В чем?
- В чем? - повторил я, желая выиграть время, настолько плоским и ненужным казался мне ответ. - В любви к мужу, в верности ему, во всем, что меня не устраивает, черт побери.
Я готов был поклясться, что моя идиотская бестактность вызовет улыбку. Совсем нет. Я не преувеличиваю: на лице Ольги внезапно появилось выражение смертельной усталости. Будто делая огромное усилие, она ответила:
- С тех пор и поныне он не считает нужным соблюдать мне верность. Ты понимаешь?
Я, конечно, понял, но она сама убедила меня в обратном с таким искусством, что в тот момент я не смог - как лучше сказать? воспользоваться ее несчастьем.
От стойки администратора донесся шум: кто-то вошел в гостиницу. Несомненно, у Ольги и у меня промелькнула одна и та же мысль. Когда мы разглядели наконец прибывшего, Ольга произнесла с облегчением: