К упырю я подходил с осторожностью. Эта желтоглазая тварь пропахла кровью и падалью. Он потирал свои корявые лапы с длинными, грязными когтями и непрерывно нюхал воздух. Плоть его приобрела грязно- зеленый оттенок, и была покрыта язвами; часть ее и вовсе сгнила.
— Ну… — задергался Морти по мере моего приближения к упырю. — Не уверен, что ты хочешь общаться с этой… тварью.
— Почему нет, Морти?
— Когда-то они были людьми… они, или их предки, жрали трупы, потому и стали такими. Отвратные создания, шеф… немногие отличные от животных. Опасных животных.
Я пытался поговорить с упырем и был вынужден признать правоту Морти. Он не отвечал, и еле сдерживался, чтобы не напасть на меня.
Я продолжал беседовать со встречными скелетами, ибо лишь они одни казались исполненными желания помочь. Один из них всерьез обдумывал философию Соего касательно Истинной Смерти. Слишком замечательная возможность, чтобы ее упускать.
Я поторопился назад, к Соего, и рассказал ему об этом скелете. Соего отправился поглядеть на него.
Как только он вышел из комнаты, я бросился к панели в металлическом столе. Внутри я обнаружил книгу, дневник Соего. Там описывалось, как он был атакован крысой- оборотнем, как подхватил ликантропию и как бежал из Мавзолея после того, как нечаянно убил и съел друга. Ища места, где можно спрятаться, он набрел на Склепы Разума и согласился служить Многим — как — Один, коллективному разуму мозговитых крыс, обитающих там. Теперь, в Залах Мертвых Народов, он шпионил для Многих — как — Один, которые однажды желали заполучить под свой контроль эту часть катакомб.
Я вернул журнал на место и отправился на поиски Харгримма. Я рассказал ему все, что узнал о Соего, и помянул о дневнике, спрятанном в его покоях.
14. Судьба Соего
Харгримм перепугался: возможно, этот странник и прав насчет Соего! Что, если тот проведал о величайшей их тайне и передал сведения врагу? Как можно скорее верховный жрец собрал воедино нежить, и они сообща отыскали Соего и препроводили его обратно в отведенный ему чертог.
— Соего, верно ли то, что ты состоишь в альянсе со Многими — как — Один?
— Что?! Это немыслимо! Жестокая ложь! — разорался Соего, однако его ощутимо бросило в пот.
— Ты осмеливаешься лгать верховному жрецу Молчаливого Короля?
— Нет! Нет, Харгримм, я и не думал даже… — начал он, но Харгримм пресек его излияния.
— Где твой дневник? Я хочу взглянуть на него. Докажи свою невиновность перед глазами Молчаливого Короля.
Осознав, что загнан в угол, Соего начал всхлипывать.
— Я… я… я взываю к твоему милосердию, Харгримм…—
— Соглашение Мертвых защищает тебя здесь, Соего, но ты никогда не покинешь эти катакомбы. Ты продолжишь свои поиски драгоценной Истинной Смерти здесь, в одиночестве… до конца дней своих. Прощай.
— Но… ты… не можешь… — Разъярившись, Соего обратился в человека — крысу.
— Запомни мои слова, Живой: лишь Соглашение защищает тебя здесь. Не отбрасывай свой последний щит столь бездумно.
Но Соего уже ничего не слушал.
— Я не буду сидеть в этой клетке! — вопил оборотень. — Умрите!
Харгримм произнес заклинание, убившее Соего до того, как он успел сделать хотя бы шаг. Верховный жрец оглядел труп:
— Сделано. Да сохранит Молчаливый Король нас от подобной напасти в будущем!
15. Молчаливый Король
Я предположил, что теперь, когда мы трое раскрыли лазутчика, Харгримм может позволить нам покинуть катакомбы. Но я не хотел участвовать в расправе нежити над Соего и решил продолжить исследования Залов Мертвых Народов.
Я обнаружил весьма озадаченного скелета, тщетно бьющегося над загадкой, загаданной ему иным скелетом. Для меня ответ был очевиден, и все же я не открыл его, решив, что тому будет полезно убить время на его поиски.
А вскоре я набрел на того самого скелета, что и загадал загадку. В отличие от иных бесстрастных скелетов, этот тряс своей черепушкой и непрерывно хихикал, прикусывая кость руки в тщетных попытках прекратить собственное веселье. Он был весьма стар и на кости не осталось и следа плоти… лишь несколько лоскутков тряпья. Я приветствовал его:
— Слышал, у тебя есть трудная загадка.
Он кивнул, хихикнув.
— Хочешь услышать ее? В ответ я тоже кивнул, и он продолжил: — Вспомни слова, который заканчиваются на «ый». Злобный и голодный — два их них. Лишь три слова есть на Общем Языке… какое третье? Оно означает то, что мы используем каждый день. Если ты слушал внимательно, то я уже дал тебе ответ в самой загадке.
Очевидно.
— Конечно же, дал. Это — язык.
Скелет заметно огорчился.
— Ну как ты узнал?!
— Первые два предложение не связаны и служат лишь для того, чтобы запутать. Лишь три слова есть «на Общем Языке». Третье слово — язык.
— Дерьмище тролля! Ну ладно. Никому не говори ответ, хорошо? Может обещать мне это?
Когда я спросил, с чего это мне давать подобное обещание, скелет отвечал:
— Потому что мне доставляет удовольствие видеть, как они стоят и пытаются решить загадку целую вечность.
Я заметил, как бы между прочим:
— Уверен, ты сам не столь хорош в поисках ответах на загадки. Это тебе не задавать их!
— Чего- чего? — Он приложил костяную ладонь к виску черепа, туда, где некогда было ухо. — Я слышу… вызов? Да… да… ну давай же! Но если ты проиграешь или решить прекратить состязание, я больше никогда с тобой не заговорю!
И он, скрестив руки на грудной клетке, выжидающе на меня посмотрел. Я был почти готов взять свои слова назад. Придумывать загадки, имея за спиной всего пару осознанных дней жизни оказалось не так-то просто.
— Хорошо: Что дороже — сто золотых монет, которые весят фунт, или двести, которые весят полфунта? — спросил я и с надеждой посмотрел на скелета. Надежда разбилась о кривоватую ухмылку в духе Морти.
— Кретинский вопрос. Конечно, фунт золота стоит дороже, чем полфунта! — скелет штрихами нарисовал в пыли лицо, отдаленно напоминавшее человеческое. — У меня нет ни одного брата, у меня нет ни одного дяди, а у него есть отец, и его отец- сын моего отца. Кто он?
— Твой сын. Кретинский вопрос, — пожал я плечами. Он пробормотал что-то про Баатор и мое в нем место. Я подумал еще немного.
— Тому, кто его сделает, он не нужен, тому, кто его купит, он не нужен, а тот, кому он нужен, так его и не увидит, — выдал я.
Скелет после секундного молчания тихо засмеялся:
— Живые! Ничего подобного, еще как увидит! Если повезет. Ответ — гроб. Какие два слова даже величайшие из мудрецов произносят с ошибкой?
— Ну- ну, — усмехнулся я, — С ошибкой. Ночью их никто не приносит, а они появляются, а днем их никто не забирает, а они исчезают.
— Э- э… Ну — у… Да, звезды, конечно, звезды, — это было уже чересчур — я был уверен, что скелет не видел ни одной звезды много десятков лет.
Скелет с удовольствием потер костяшки пальцев.
— Меня никогда не было, но я всегда буду, никто и никогда меня не видел и не увидит. И все же во мне уверены все те, кто живут и дышат в этих печальных залах. — Эта загадка заставила меня призадуматься. Речь о каком-то призраке? Нет, навряд ли.