— Становятся более разумны?
— Да, то так же верно, как то, что я сейчас стою перед тобой! Если я наткнусь на их колонию, где будет не меньше 20 особей, постараюсь поскорее унести ноги… Так и сделаю! Потому что они так же умны, как и человек! Вот тебе мой лучший совет, рубака… Если соберешься ловить этих мозговитых грызунов, выступай против небольших стай. Дюжина, не более. Но я скажу тебе… — Он подступил ближе, обдавая меня зловонным дыханием, и приглушенно заговорил: — Если выступишь против большего числа… большего нескольких десятков… почувствуешь себя так же, как будто вступил в тень Леди!
Он снова отступил на шаг.
— Волшебство, рубака, волшебство!.. Если достаточно этих маленьких демонов соберется вместе, они получают целый набор странных сил! Могут сделать так, что у тебя мозги польются из ушей! Жутковато… и вообще, противоречит природе, я так думаю.
— Ты кто, кстати?
— Кто, я? Ну, я — Криден, можно просто Крид — Убийца Крыс! Он приосанился, вновь выставляя напоказ свои гнилые малопривлекательные зубы.
— Ты кажешься… более дружелюбным… чем основной местный контингент.
— Ну, рубака, я пытаюсь. У меня такое дело, как ни крути… Да, большинство тутошних хмурны и недружелюбны, но я хочу, чтобы каждый рубака знал — у Крида всегда наготове теплая улыбка и свеженькая вкусная крыска для него! — Он подмигнул мне и ухватил за руку. — Вижу, ты уходишь, рубака, но на прощание не хочешь ли вкусненькую крыску? Одну на дорожку, скажем так?
— Почему бы и нет…
— Прекрасно, рубака, просто прекрасно! Какую именно? — Он указал на крысиные тушки грязным пальцем. — У меня есть запеченные, с пряностями, тушеные и жареные. Все свеженькие, все вкусненькие… и лишь три медяка за две тушки!
— Жареную, — отвечал я. У нее должен быть наименее мерзкий вкус.
Я отдал ему деньги и он скоренько отцепил от шеста две жареные тушки и сунул их мне в руку.
— Приятного аппетита, рубака!
Крыса была обуглена и жестковата снаружи, но внутри оказалось действительно сочное и нежное мясо. Немного жирновато, и напоминало… какое-то другое мясо… которое я пробовал Когда-то, в прошлой жизни. Человек выжидающе глядел на меня.
— Понравилось? Еще хочешь?
Отрицательно покачав головой, я продолжил свой путь.
4. Морти. Часть I
Я уже некоторое время странствовал вместе с Морти, но не знал о нем ровным счетом ничего. Я попросил его рассказать о себе. И он принялся щебетать без перерыва; я убоялся даже, что он не остановится никогда.
— Конечно же, у тебя накопились вопросы обо мне. У тебя, наверное, есть вопросы обо всем. Вот что я тебе скажу: если бы ты пробыл мертвым так долго, как я… без рук, ног и всего остального, ты бы большую часть времени проводил в раздумьях. Прошло вот уже несколько сотен лет, как имя мое занесли в Книгу Мертвых, но для меня время течет теперь совсем по- другому… Если на тебя не давит собственная смертность, все дни и ночи сливаются воедино. Ты думаешь о том, ты думаешь об этом… А самую значимую мудрость я узнал чуть больше ста лет назад, и смысл ее в следующем.
Ты можешь сделать гораздо больше жестов своими глазами и челюстью, чем мог помыслить. Даже не прибегая к оскорблениям и издевкам, ты можешь привести в ярость любого с помощью правильной комбинации подмигивания и щелканья челюстью. Как же они сходят с ума! Если тебе когда- нибудь отрубят голову и сдерут кожу с черепа, я покажу, как это делается. У меня есть несколько фирменных приемчиков, шеф — они и ангела заставят совершить убийство, о да!
Я знаю, о чем ты думаешь. Я мертв. Я так много потерял. Мне должно быть мучительно больно от сознания невозможности вернуться ко всем радостям жизни и любимым. Многие люди впадают в депрессию, лишь думая о смерти, не говоря уже о том, чтобы ее испытать, но им никогда не понять, как та в корне меняет мировоззрение — она заставляет взглянуть на жизнь с иной точки зрения, расширяет горизонты возможностей. Меня она заставила понять, как много мертвых цыпочек в этой канаве и какие возможности это открывает для таких интересных, острых на язык мужчин, как я — ты вытянешь козырную карту и твои одинокие ночи окончены!
Поверхностный? Я не поверхностный! Я просто не заморачиваюсь на все эти философии и верования, как делают идиоты от Арбореи и до Серых Пустошей. Кому это нужно? Планы такие, как они есть; ты таков, какой есть, и если это изменится, что ж, прекрасно, но мне и так неплохо. Давай, задай мне вопросы о Планах, о планарном жаргоне, о народах, о культурах… Когда будешь таким, как я — без век, я имею в виду — увидишь много чего не замеченного ранее, и я могу поведать тебе практически обо всем, о чем ты захочешь узнать.
В общем, так: мы в одной лодке, шеф. И пока это не закончится, я буду так же неотрывно рядом, как твоя нога!
5. Рынок в Улье
Я забрел на рынок Улья. Прошел мимо старухи, которая, опершись о стену, вглядывалась куда-то вдаль. Ее не занимала толпа, снующая взад и вперед. Старуха сжимала в руке деревянный шест, с которого свисала дюжина маленьких рыбок. Я подошел к ней, стремясь привлечь внимание.
— А, сир, хочешь купить немного… — Она прищурилась, пытаясь понять, на какой тип местной публики я больше всего похожу. — О, боги! А я-то подумала, что ты вроде моих обычных покупателей! Хм… — Она неодобрительно поджала губы и уставилась куда-то за мое плечо.
Я обернулся, пытаясь понять, на что она смотрит, но не заметил ничего интересного. Вновь обернувшись, я заметил, что глядит она прямо на меня… но тут же отвела глаза, вновь уставившись в пространство.
— Что? Я кого-то тебе напоминаю?
— О боги, конечно же, нет! — Она помолчала. — Ну ладно, напоминаешь. Я думаю… ты, или очень похожий на тебя мужчина. Но это было так давно…
— Расскажи мне.
— Видите ли, сир… мое зрение сейчас никуда не годится, да и раньше было не ахти. Но мне кажется, я уже видела вас, идущего куда-то с небольшим отрядом. Но это было так давно, и шли вы так быстро! Но я помню это, помню вашу манеру держать голову. А за вами шла женщина и пыталась остановить вас. Хотела, чтобы вы обернулись, выслушали ее… но вы лишь оттолкнули ее в сторону.
А она была красивой. Казалась одновременно и разозленной, и опечаленной. Она постояла немного в сторонке, а затем вновь пошла следом, пытаясь угнаться за вами. С вами было по крайней мере еще двое, сир… одного я ясно помню — высокого, стройного. И запах от него шел, скажу я вам. Будто целую вечность не мылся! Он шел прямо за вами и не произнес ни слова. Делал вид, будто не замечает женщины, хотя она натолкнулась на него, пытаясь вас остановить. Это все, что я помню, сир.
Еще один эпизод моего прошлого. Я дал женщине немного медных монет и двинулся дальше, тщетно напрягая память и пытаясь восстановить сей инцидент.
Область рынка передо мною была завалена. Широкоплечая женщина рыскала среди огромных столбов, преграждающих путь. Она колотила по ним своими подкованными сапогами; а затем наклонялась и голыми руками вырывала их них гвозди. Оглядев каждый, она опускала их в кожаную суму. Услышав мои шаги, женщина выпрямилась. Вежливо улыбнулась, но ее поза и рука, замершая на рукояти оружия, говорили, что она готова ко всяческим неприятностям. Я заметил, что один из ее глаз подернут мутной пленкой.