Нестеров даже удивился, проделанной работе, он внимательно выслушал Элисея, задал несколько вопросов по существу, выспросил для чего сделано так, а не иначе и остался доволен результатом. Вдвоем они вернулись на склад и задали работу технике. Киберам пришлось немало потрудиться, чтобы рассортировать оборудование по-новому, но оно того стоило. Теперь в техническую зону склада можно было вообще не заходить.
- Слушай, я вижу, ты в таких делах хорошо разбираешься. Может, за весь склад возьмешься? А то, честно говоря, я даже не знаю, что в моем хозяйстве есть.
- За весь?! Так это был не весь склад?! - удивленно воскликнул Элисей.
- Нет, конечно. Только одна секция, - смущенно улыбнулся Нестеров.
- Я посмотрю, - туманно ответил Элисей. То, чем он занимался два дня, было лишь двадцатой частью всего складского помещения модуля "K". И когда Элисей понял, что за работа ему предстоит, он глубоко вздохнул и даже огорчился. Не этим он хотел заниматься. Но, с другой стороны, ничем конкретным. Сам же себе говорил, прилечу, осмотрюсь - видно будет. Вот и осматривайся себе на здоровье!
"Это Ларягин меня динамит с работой. Сразу невзлюбил".
Порученная работа заняла еще десяток дней. Элисей разработал как новый общий классификатор, так и классификатор по каждому отдельному сектору. Днем он сортировал оборудование в компьютере, ночью поручал это технике на складах. Элисей задействовал всех имеющихся в наличии киберов, все погрузчики и штабелеры.
- Вот, что значит молодежь! - хвалил его в столовой Николай Васильевич. Он проникся искренним уважением к своему молодому помощнику. - Я-то всё по старинке, по старинке, а Элисей - видишь как! Раз! Новый алгоритм составил и вон оно как всё складно на моем складе. Я теперь любую вещь за две минуты отыщу!
Элисей слушал дифирамбы молча и с изрядной долей недовольства, а в конце разговора не выдержал:
- А если бы Ларягин меня на склад не отправил? А если бы я вообще на "Аврору" не прилетел? И что бы тут тогда было? Надо же хоть иногда в инструкции заглядывать! Уж и так всё проще некуда - какой-то мартышкин труд.
- Да, это верно... - Николай Васильевич потупил взор и поводил вилкой по тарелке. Разговор сошел на нет.
- Зря ты так, - нарушил молчание Дамир, когда Нестеров ушел к себе. - Васильевич не какой-то там неуч или неудачник.
Так Элисей узнал, отчего Нестеров работает здесь, а не где-то в другом месте. Оказалось, Николай Васильевич хороший, но бывший пилот. Несколько лет назад случилась авария, Николай Васильевич пострадал: повредил позвоночник и выжил чудом. Он долго лечился, но не пожелал списываться на Землю. Остался на Венере, пусть и в качестве завхоза. Этого Элисей, честно говоря, не понимал. Тем не менее, тем же вечером он нашел Нестерова и извинился.
- Да, ничего. Я тебя понимаю. Ты молодой, грамотный, вперед рвешься. Тебе с нами, стариками, скучно.
- Не во мне дело. Я вот чего не понимаю, почему вы на Землю не вернетесь? Что здесь... "медом намазано?" - чуть не ляпнул Элисей, но вовремя осекся.
- Здесь мой дом.
- А на Земле не дом?
- На Земле у меня никого не осталось.
Вот так обстояло дело. Так отсчитывалось время - сменами, от звонка до звонка, от "рассвета" до "заката". За это время Элисей отпустил на лице поросль. Усики прикрывали его оттопыренную верхнюю губу, придававшую ему сходство с утенком. Он так и продолжал называть себя - "гадким утенком", не вслух, конечно же. Губу он прикрыл, но слегка оттопыренные уши торчали у всех на виду. Правда здесь, в отличие от школы, на это никто внимания не обращал - не до того. Больше ушей ему самому не нравился собственный взгляд: всегда настороженный, словно напуганный ёжик. Но с глазами ничего не поделаешь. Да и кто на это внимание обращает - люди работают. Он тоже.
Элисей занимался скучным, как он считал, делом, тем не менее, складская работа даром не прошла. Разбираясь с оборудованием, Элисей вынужденно выяснял, кому оно предназначалось и для чего. Соответственно этому, он созванивался, ходил из сектора в сектор, с палубы на палубу. Так постепенно он познакомился, чуть ли не со всем персоналом "Кашки", узнал общее устройство станции, расположение многочисленных помещений, служб и прочего. Разумеется, перед отлетом он прошел курс минимальной подготовки, но одно дело знать станцию по чертежам и схемам, - по "картинкам" - другое дело обойти ее своими ногами.
Элисей частенько сбегал со своего рабочего места без особой на то необходимости. Он заглядывал на склад и по-хозяйски следил за работой киберов. Двоих он даже лично отладил, а одному пришлось заменить блок памяти. Чаще склада Элисей бывал только в комнате 11-А, пообщаться с Гелей - женщиной умной и интересной.
Тем не менее, будни Элисея тянулись до жути однообразно, каждый следующий день был смертельно похож на предыдущий. Хорошо, что время за скучной и однообразной работой пролетало быстро. Хотя, более десяти часов работать не рекомендовалось вообще, оно - рабочее время - у Элисея было ненормированным. Он и сам частенько оставался сверхурочно: это оплачивалось вдвойне. Иногда просто хотелось завершить начатое дело, чаще не хотелось возвращаться в "общагу". Соседство с малознакомыми людьми надоело ему еще со времен учебы, а жил Элисей по-прежнему в общей комнате с теми, к кому подселился в первый день, точнее "ночь" прилета. Ничего плохого в этом не было, но он рассчитывал на одноместную комнату со своим санузлом и душем, шкафчиком для личных вещей, а не секцией в огромном общем шкафище.
С одной стороны было даже удивительно, что все его соседи оказались соотечественниками, но с другой стороны пусть и соотечественники, они не столько доставали его, сколько надоедали по, казалось бы, безобидным мелочам. Какой-то постоянный шум, мелкая возня, ежевечерние идиотские споры ни о чем, обсуждение по десятому разу пустячных рабочих моментов. Чужие вещи, что постоянно попадались под руку.
Хорошо, что двоих перевели на другие работы, и они перебрались на нижнюю палубу или даже на другой модуль. Их Элисей даже не запомнил по именам. Другие же его соседи были фигурами разнообразными и яркими.
Пожалуй, Василь Егоров и Денис Шимров оказались самыми тихими и безобидными. Они работали в одной смене по скользящему графику. Уходили, приходили в соответствии с этим и общались по большей части друг с другом.
"Мы с приятелем вдвоем замечательно живем", - пошутил в их отношении Элисей.
Эван Тихонов оказался громогласным малым и всегда говорил на повышенных тонах резкими, рублеными фразами, словно выкрикивал лозунги на митинге. Он был высок и громоздок. Когда появлялся в комнате, занимал большой коммуникатор и смотрел либо политику, либо спорт. Если шел спорт, то еще ничего. Если шли политические новости, то от Эвана только и было слышалось:
- К стенке их всех, сволочей! Надо взять и пересажать их всех!
Элисей пару раз попытался уточнить, кто именно должен это делать, но дельного ответа не получил.
"Мне бы шашку да коня, да на линию огня!" - такое резюме выписал Элисей для Тихонова.
Дамир Валиев являлся самым адекватным и уравновешенным, по мнению Элисея, он понемногу вводил его в курс дела, сообщал о событиях и истории станции и никогда не высказывал собственного мнения вслух. Был улыбчив и не агрессивен. "Благоразумие и объективность", - такой девиз сочинил Элисей на герб Дамира.
Толик Кочнев тоже был спокойным, но весьма неаккуратным и несобранным жильцом. Это его вещи по большей части попадались под руку Элисею. Но в остальном тот был смирным соседом, любил посмотреть новости с Земли, всегда тихонько умилялся или вздыхал, сопереживая происходящим там событиям. Было в его взгляде и в поведении что-то, что напоминало Элисею черепаху Тортиллу и Карлсона, того, что когда-то давно жил на крыше одного из стокгольмских домов. "Спокойствие, только спокойствие".