Сам Элисей не хотел, чтобы ему хоть что-то напоминало о доме. Там, по большому счету, для него ничего хорошего не было, но тот комфорт и уют, те мелкие удобства, к которым привыкаешь и не замечаешь, пока не лишишься...
А их Элисей как раз был лишен. Он не любил стоять в очередь в туалет или умывальник. Не любил ходить в столовую "строем", как он это называл.
Ему самому не было нужно являться на работу к строго определенному времени: складские дела ждали. Поэтому, как правило, он не ходил с утра в общую столовую, а пил чай или кофе в собственной кухне, которая была в каждом жилом отсеке: кубрике - как их тут называли. Так поступал не он один, но Эван занимал весь стол, а завтракать вместе с кем-то не хотелось, поскольку волей-неволей приходилось втягиваться в какой-нибудь бессмысленно-нудный спор. Приходилось ждать, пока стол освободиться, но тот же Эван оставлял после себя "свинарник". Можно было бы и полежать и даже поспать, но общий подъем непременно сопровождался гвалтом и тут уж было не до сна.
Хуже всего становилось "вечером", когда все жильцы собирались вместе и начинались обсуждения прошедшего дня или очередного выступления канцлера под телевздохи Толика, бухтение радиоприемника Эвана с его же громкими воспоминаниями о своих любовных и военных подвигах. В первое Элисею верилось, во второе - не особенно, несмотря на то, что Тихонов чем-то походил на легендарного Чапаева.
Элисею хотелось немного личного пространства на определенное, не занятое работой, время. Он находил его в отсеке общественного пользования. Здесь был бассейн, тренажерный зал, огромная библиотека и фильмотека. Посетители здесь несомненно бывали, но большие помещения создавали эффект уединенности. Одно время Элисей даже попробовал увлечься спортом. Но заниматься перед работой не удавалось, поскольку хотелось поспать "еще полчасика", а после работы наваливалась апатия и безразличие ко всему, в том числе и к себе любимому.
Так что, из всех спортивных снарядов Элисей пристрастился лишь к бассейну, но ходил туда скорее побаландаться, чем серьезно поплавать. Чаще всего он проводил свободное время у огромного объемного экрана в комнате релаксации: просторном помещении, воспроизводящем природу Земли. Да, он не любил напоминания о доме, но иллюзия восполняла недостаток пространства и обзора. Здесь были не только голограммы, но и настоящая растительность: трава, кустарники, даже деревца - по большей части пластик. Меж всего этого извивался ручеек в пластиковом русле. Слышалось пение и крики птиц, но их Элисей ни разу не видел. Больше всего ему нравилась "приближающаяся гроза". Элисей включал ее частенько, прислушиваясь к раскатам далекого грома, ощущая порывы искусственного ветра, ожидая, что вот-вот хлынет настоящий ливень. Этой опции в настройках не было...
Не было на модуле и окон, за исключением одного-единственного кольцевого коридора-рекреации на уровне координационного центра. Только и там любоваться было не на что: темный диск Венеры в солнечном ореоле, да точки звезд. Среди них можно было бы отыскать Землю, но это лишь навевало тоску словно о давно потерянном рае.
Так что с соседями Элисей хоть и сошелся, но не сдружился. Более дружеские отношения у него сложились лишь с Евангелиной, которая, как и он, посещала бассейн и тренажерный зал. Возможно, его собственная увлеченность спортом больше мотивировалась именно этим фактом. Ему было приятно видеть стройную и миловидную женщину на беговой или плавательной дорожке в минимальном количестве одежды. Элисей намеревался завести подружку - полгода одиночества представлялись ему долговатым сроком. В институте в этом отношении проблем не существовало. Там было в порядке вещей, после сессии менять подружек. Здесь, на "Авроре", такая схема явно не проходила.
А Евангелина хоть и была старше Элисея почти на десять лет, но рост и комплекция делали разницу в возрасте малозаметной. Ева-Геля была приветливой, улыбчивой и разговорчивой. Поговорить могла на весьма разнообразные темы. Она удивительно тонко чувствовала нюансы его настроения и душевных переживаний. Всегда могла поддержать беседу и посочувствовать, если считала нужным, а порой и подтрунить, но не зло, а по-доброму, никогда не оскорбляя. Всем этим она сильно отличалась от сокурсниц Элисея.
Однако лишь дружбой их отношения и ограничивались. По иронии судьбы единственная женщина, приглянувшаяся Элисею на "Кашке", оказалась супругой Игоря Ларягина, а затевать шашни с женой начальника было чревато даже в двадцать первом веке.
* * *
Так прошел месяц или чуть больше, смотря по какому календарю считать. Элисей работал, втянулся, но не особенно радовался ни работе, ни быту. Перед отлетом на Венеру он не рассчитывал на какую-то конкретную должность, но и быть помощником завхоза ему не особенно хотелось.
"Для чего Ларягин так поступил? Он же видел мою приписную карту. Знал, в какой сфере меня следует занять, тем не менее, отослал на склад. Просто отодвинул подальше? Может, я ему сразу не понравился? Или ему не до меня? У него целый комплекс на шее. И бардака здесь хватает. А может, быть он просто решил посмотреть, насколько меня можно прогнуть? Зачем? Конечно, сразу ставить новичка на серьезную должность неосмотрительно. Но я же и не претендую на это!"
Спецификой образования Элисея являлось "вправлять мозги в железо", образно говоря. В идеале он должен бы заниматься переоснащением техники, снабжать машины собственным интеллектом, чтобы человек-оператор приходил им на помощь лишь в самых затруднительных ситуациях. В остальных случаях машины должны были бы справляться сами, плюс накапливать и фиксировать имеющийся опыт и делиться им с другими машинами. А это на Венере и Меркурии являлось самой актуальной задачей.
Вот чем Элисею хотелось бы заниматься, а не складом безликого мертвого железа.
* * *
Волей-неволей, Элисею приходилось бывать на других модулях. Николаю Васильевичу, в силу своей увечности, летать было сложно, он лишь следил за погрузкой и отправкой. Но, по его же словам, было бы намного лучше, если бы заказ доставлялся из рук в руки. Нестеров предложил заняться Элисею и этим тоже. Свои собственные склады имелись на каждом модуле, но электроника была в основном сосредоточена на "Кашке".
Утром Элисей справлялся по коммуникатору с запросами, формировал заказ и развозил по модулям. Для этого служил не новый, но хороший карбот, с удобным полуавтоматом управления. Курсы пилотирования Элисей прошел еще в институте - пилотирование проходили практически все студенты. Поначалу было страшновато швартоваться в шлюзе. Элисею всякий раз казалось, что он вот-вот заденет створы неуклюжим карботом, но аппарат его не подводил.
Элисей доставлял заказы. Хорошо, если это были всего лишь рабочие планшеты, это как журналы или газеты разносить. Иногда приходилось менять платы на терминалах коммуникаторов, включенных в единую сеть. Порой необходимо было обновлять инструкции, протоколы и прочее. Время от времени требовалось обновлять программы, тем самым, заставляя даже старую технику "соображать" быстрее.
Это к основной работе не относилось, но Элисею не хотелось получать взыскания из-за неуклюжести кого-то другого: он всегда держал в памяти свой складской опыт. Эту техническую работу можно было сделать лишь во время пересменки, а потому приходилось задерживаться сверхурочно. Для него это было делом простым, а учетная карта понемногу, но пополнялась. Элисей проверял ее раз в неделю в терминале и убеждался, что вспомогательные работы приносят ему ощутимый доход, поэтому он не брезговал ремонтом.