Дорога привела к двум башням, с которых часовые сдержанно отсалютовали проходившим воинам.
- Частный парк богов, - пробормотал вслух Томас, оглядываясь вокруг на ходу. Дорога стала шире и по ее обеим сторонам появились узкие гравийные дорожки, за которыми одним непрерывным манящим ковром расстилался специально выращенный зеленый слой вьющегося травяного покрытия.
- Да, - произнес позади почтительный голос Фарли из Эйкоска. - Я думаю, что мы вполне можем увидеть здесь среди деревьев самого Торуна.
Никто не ответил. Вскоре сопровождавший их жрец Елгир объявил остановку и увел их в сторону от дороги. Почва была мягче, чем раньше, а площадь лагеря еще меньше. Наступила ночь тихая и спокойная, было тихо, как в могиле, или вроде этого.
IX
После пиршества Шенберга, Де Ла Торре, Афину и Селесту отвели в их удобные отдельные комнаты. Однако весь путь они проделали под охраной и уже нельзя было делать вид, что они свободные посланцы. Ни с кем из них не обращались грубо, но всех обыскали и отобрали коммуникаторы.
Разговаривать с ними никто более не пробовал. Андреас ушел от них, а остальные не хотели реагировать на их протесты и вопросы.
Пока их вели из храма назад в комнаты, они постарались перекинуться несколькими словами. Шенберг посоветовал своим товарищам: - Чего бы они от нас ни хотели, в свое время они заявят об этом сами. А пока что важно, чтобы мы все были в целости и сохранности.
- Оскар, мы тебя поддержим, - сказала ему Афина. На фоне ее решительного лица Селеста и Де Ла Торре выглядели бледными и перепуганными.
Шенберг подмигнул ей. Вслед за этим их развели по отдельным комнатам. Он слышал, как дверь заперли на ключ и засов. Его личный слуга не появлялся, а когда он выглянул сквозь оконную решетку, то заметил поставленного у двери стражника. Шенберг растянулся на уютной кровати и начал размышлять. Вскоре он встал и попробовал передать что-то способом перестукивания по каменной стене, отделявшей его комнату от комнаты Афины. Но ответа не последовало. Возможно, каменная кладка была слишком толстой.
Спал он на удивление хорошо и чувствовал себя заметно отдохнувшим, когда рано утром его разбудили. Явился эскорт солдат, чтобы отвести его к Андреасу. Шенберг энергично отправился в их окружении. Через одну из задних дверей они вошли в храм и опять спустились на несколько ступеней. Однако на этот раз они вошли в каменную комнату, напоминающую камеру, куда серый утренний свет пробивался через единственное окно, расположенное в самом верху. За столом восседал Андреас. Охранники приветствовали Верховного жреца и вышли. Шенберг остался наедине со старым и безобразным жрецом. Из них двоих Андреас был тоньше и биологически намного старше, но за поясом пурпурного одеяния у него висел кинжал и весь его вид выражал абсолютное безразличие к тому, что с ним рядом оказался более сильный человек, только что ставший ему врагом.
Еще прежде, чем закрылась дверь за солдатами, Шенберг заговорил: - Если ты умен, Андреас, то немедленно должен нас освободить.
Андреас молча указал на кресло, но Шенберг остался стоять. Тогда Верховный жрец произнес: - До того, как я смогу отпустить вашу охрану, я должен получить заверения, что ты будешь сотрудничать с нами в одном деле, в котором мы собираемся использовать твой корабль. Твое добровольное сотрудничество оказало бы большую помощь, хотя и не решающую.
- Удерживая меня и моих друзей в тюрьме, нельзя заставить нас хотеть сотрудничества. И еще, что стало с остальными двумя членами нашего отряда что случилось с ними?
Андреас сложил руки на столе перед собой. - Девушка заперта в своей каюте на твоем корабле. Она должна давать успокаивающие ответы по радио с корабля, на тот редкостный случай, если другой звездолет появится здесь и попытается связаться с Орионом.
- Вчера вечером твои люди угрожали ей, запугивали ее, и когда она говорила со мной, то не осмелилась рассказать о случившемся.
- Она оценила разумность сотрудничества, - мягко произнес Андреас. - Что касается вашего труса, то он еще все в бегах. Возможно, он не попадет в большие неприятности и вернется в поисках пищи сегодня или завтра. Я не желаю унижать моих воинов приказами искать этого человека.
После краткого молчания Шенберг уселся в кресло, ранее предложенное ему. Что именно ты хочешь от меня?
- Ответов на некоторые вопросы о твоем корабле, особенно о его двигателе, и полетов на корабле для нас, когда потребуется.
Наступила небольшая пауза.
- Придется тебе рассказать немного подробнее. Я не намерен влипнуть в серьезные неприятности с галактическими властями.
Верховный жрец покачал головой.
- Сейчас единственная власть, с которой тебе придется считаться, это - я. Все другие, за пределами этой планеты, могут быть сильными для своих миров, но им нет никакого дела до происходящего здесь, даже если бы они и знали об этом.
Шенберг немного расслабился, положил ногу на ногу.
- Это правда, но только наполовину, Андреас. Им нет дела до таких охотничьих полетов, как мой нынешний, уж это точно. Не настолько они их волнуют, чтобы тратить силы и время на предотвращение таких попыток. Точно также их мало волнует, если я буду стоять и наблюдать за ходом вашего турнира - или даже принимать в нем участие, если бы мне оказали такую честь. Однако им вовсе не безразлично, поверь мне, если бы я вдруг принял участие в одной из ваших войн, используя инопланетное оружие, или даже используя только корабль, но с целью помощи в каких-то ваших военных делах. Совершить что-либо подобное - для меня серьезный риск, причем это не риск в бою, пойми, от которого настоящий мужчина не должен уклоняться, а риск общественный после возвращения к своим людям, риск бесчестие. Ты сам человек чести и правильно оценишь, по какой причине я не смогу оказать вам помощь.
- Я самым торжественным образом заверяю тебя, что никто вне этой планеты не узнает, что ты здесь делаешь.
- Извини, но я не могу этому поверить. Я - не единственный охотник, прилетающий на эту планету. Рано или поздно здесь окажется торговый или военный корабль. Нельзя полностью заставить умолкнуть всех твоих врагов здесь на планете, а они не упустят шанса пожаловаться на звездолет, который безо всякого на то повода начал вдруг уничтожать их. И станет известно, что корабль-то мой. Я говорю об этом прежде всего потому, что ты мне можешь не поверить, когда я скажу, что земные власти в любом случае будут встревожены, если я не вернусь из путешествия вовремя. - Шенберг небрежно поднял руку и бегло взглянул на часы-календарь.