Он опустил голову и помотал ею из стороны в сторону. Видимо, в его состоянии это означало отрицание.
— А другие восемнадцать? Члены вашего экипажа? Их-то вы видели?
— Нет, — ответил он, не поднимая головы. — Я их могу только чувствовать. Но прочесть их мысли или определить их местоположение — эти вещи мне не по зубам. Таковы правила. — Он цыкнул зубом и развел руки в стороны. — Нельзя!
— Ну, хоть приблизительно?
— Приблизительно — десятеро здесь, в мегаполисе. В Центре мира, так сказать. Куда стекаются все знания Земли и цивилизаций Галактического союза. А четверо — в островных технополисах Малайского архипелага. Там, как вы знаете, ведутся очень перспективные работы по пространственно-временным перемещениям. А четверых, как уже говорилось, я не чувствую. Думаю, они мертвы. Не выдержали истязаний… — Он хмыкнул. — Они оказались плохим материалом. То ли дело капитан Брайтер! Э-э эх! — Он схватил бутылку и допил из горла остатки виски. Я торопливо пододвинул ему тарелку с салатом.
— А если вы встретите кого-нибудь из них — узнаете? — продолжал спрашивать я.
— Не узнаю, — ответил он, сморщившись от выпитого. — Во-первых, они, так же как и я, сменили шкуру. Заметьте, что это еще как минимум четырнадцать убийств. А во-вторых, все, что связано с ними, закрыто для моего восприятия. Хаткинс помолчал. — Хотя, знаете…
Неожиданно он расслабил узел галстука и рванул на груди рубаху. Две верхние пуговицы выстрельнули в сторону, но он не обратил на это внимания. А устало улыбаясь, полез за пазуху и вынул из-под рубахи тусклый металлический кругляш на довольно толстой стальной цепочке.
— Видите? Это идентификационный жетон члена экипажа корабля-разведчика № 130. На нем выгравировано мое имя. Имя Томаса Брайтера… Видите?
— Вижу…
— Жетон изготовлен из особого, суперпрочного и термостойкого сплава. Чтобы, значит, можно было опознать труп. Как бы плохо он не выглядел… — Он значительно выпучил на меня глаза, пьяно качая головой. — Этот значок был всегда со мной. И я не расстался с ним даже после трансформации в Хаткинса. Почему — не могу объяснить. Возможно, память о настоящем братстве не стирается ничем… Одним словом, остальные члены моего экипажа могли поступить также сохранить жетоны. Но я в этом не уверен. Вы поняли меня?
Он убрал значок под рубаху, затянул узел галстука, и металлическая цепочка, охватывавшая его шею, исчезла под воротом рубахи.
— Слабая надежда, — подумав, констатировал я. — Не все с годами сохраняют преданность прежним идеалам, даже не подвергаясь ментальной обработке. Ваши коллеги вполне могли спустить свои жетоны в унитаз. Еще до выхода в отставку.
Хаткинс шутовски выпятил нижнюю губу и развел руками:
— Чем могу!
— Ну ладно. — Я задумался, переваривая услышанное. А Хаткинс вдруг обмяк на стуле и прикрыл глаза. Его очки сползли на нос, узкие губы приоткрылись, обнажив полоску желтых острых зубов. Скулы обострились. Дышал он хрипло и неровно. И был похож на тощего умирающего хомяка.
— Дьявол вас забери, Томас, — со смешанным чувством жалости и брезгливости сказал я. — Что мне теперь с вами делать?
Что мне было делать — после того, как он рассказал такое? Сдавать его Службе безопасности Бюро звездных стратегий? Но не в таком же виде… И не для того, наверно, он обратился ко мне, чтобы я оставил его, жалкого и беспомощного, в тот момент, когда он просил меня о помощи и милосердии?
Но ведь это не человек, вдруг пришла мне в голову четкая мысль. И я удивился ей, потому что полагал, что так еще и не решил насчет правдивости истории Хаткинса. А оказалось, решение принято… Но если так, то я просто обязан нейтрализовать диверсанта!
Я снова всмотрелся в его лицо и прислушался к себе, припоминая нашу беседу. «Эти твари искалечили мою жизнь, отняли тело и сократили мой срок донельзя…»
Жалость, одна только жалость была во мне.
— Хаткинс, — тронул я его за плечо. — Не спите, Томас. Вы забыли? Вам еще надо кое-что мне рассказать. Вы пришли сюда не спать. Очнитесь!
Он со стоном разомкнул веки, и сквозь сонную пелену в его глазах проступила такая безысходная тоска, что у меня сжалось сердце.
— Спасибо, Дэниел, — прохрипел он. — Спасибо… Я не ошибся… У вас доброе сердце… Все, что я узнал о вас, было правильным. — Он беспомощно поерзал на стуле и кое-как уселся прямо. — Я должен умереть, Дэнни, — очень тихо произнес он. — Я знаю точно. Эта старуха с голым черепом вместо головы и косой в руках дышит мне в затылок. И я читаю ее мысли так же хорошо, как мысли любого человека. А значит, она реальна. — Он провел рукой по лицу и посмотрел на меня. — Они не учли, Дэниел, что мое существо — мое истинное существо! разорвет их цепи и выйдет перед смертью на волю… У меня есть сын, — вдруг продолжил он. И сказал это так просто, как будто о чем-то само собой разумеющеемся. — Его зовут Кларк. Кларк Брайтер. Ему скоро исполнится четырнадцать лет. Уже взрослый мальчик…