Стало быть, запас лекарства у нас должен быть весьма велик. Большинство медикаментов Сыч вывез в Фербис еще до войны. Какая-то часть хранится за Лимесом, у Лапина. В Горной республике комплекса номер четыре фактически не осталось. Лускус, конечно же, уже отправил караван и за фрименов можно не волноваться. Однако, для того чтобы полностью исключить возможность эпидемии, препарат нужно ввести всем колонистам Медеи! Это трудно в организационном плане, это хлопотно и долго, но самое главное – скорее всего, просто невозможно, потому что на всех комплекса номер четыре не хватит…
Посмотрим, что ответит Лускус. Отсюда до Фербиса три с небольшим тысячи километров. Гелиограмма проходит это расстояние за шесть часов. Стало быть, мое сообщение давно получено, но ответ придет не раньше завтрашнего полудня. Хуже нет ждать и догонять. Хорошо хоть этот Лиссаж, которого я про себя прозвал «мэрским комендантом», едва запахло реальной опасностью, проявил себя как человек деятельный и вменяемый. Все въезды и выезды из города перекрыты, ярмарки разогнаны, население оповещено об угрозе эпидемии, усиленные патрули поддерживают порядок. Всюду висят черные карантинные флаги. Мы, те, кто имел контакт с телом посланника, находимся на своем, внутреннем карантине в Змеиной башне. Утром гарнизонный, точнее, уже просто городской врач начнет лечение. У него нашлось в загашнике две с лишним сотни трубочек с препаратом. На всех горожан не хватит, но будем надеяться, что пока комплекс номер четыре массово и не понадобится.
Скорее бы утро. Выход должен быть, я чувствую. Конечно же, наша экспедиция, объект «Зеро» – все отодвинулось на второй план. Впрочем, это меня не сильно тревожит. Куда сильнее я переживаю за Медею и нашего не рожденного еще сына. Раньше мне как-то не приходило в голову, сколько опасностей подстерегает маленького человечка после появления на свет. «Пятнуха»… Я сам приложу все усилия и заставлю всех вокруг сделать то же, чтобы извести эту дрянь.
* * *Клим проснулся на рассвете от громкого топота за дверью. Цендорж уже стоял посреди комнаты с винтовкой на изготовку. На пороге возник Лиссаж. Покрасневшие глаза говорили о том, что «мэрский комендант» всю ночь не спал.
– Гелиограмма от Государственного канцлера! Пришла с утренним лучом. Видимо, была отправлена часа в три, на искусственных источниках света.
Елисеев взял лист и уселся на смятую кровать. Лускус был лаконичен. Спешная проверка медицинских складов показала, что комплекса номер четыре едва хватает для вакцинации половины населения Медеи. Клим похолодел, у него задрожали руки. Накатила дурнота. Пришлось потереть лицо, украдкой ущипнуть мочку уха. Боль несколько отрезвила, и он вновь поднес гелиограмму к глазам.
«На планете есть запас медикаментов, в несколько раз перекрывающих наши потребности, – писал Лускус. – Но он находится на Втором малом посадочном модуле. По результатам экстренного заседания Временного правительства принят указ за номером 299, согласно которому Климу Елисееву делегируются самые широкие полномочия по извлечению препаратов из затопленного модуля».
Второй малый модуль. Озеро Скорби. Братская могила для десятков тысяч так и не вышедших из анабиоза колонистов. Клим выругался. Лиссаж и два его помощника, застывшие в дверях, как по команде вопросительно посмотрели на него. Однако, прежде чем Елисеев удовлетворил их нетерпение, нужно было дочитать послание. В последних строках Лускус писал, непосредственно обращаясь к нему:
«Клим! Ваша экспедиция, как ты понял, откладывается на неопределенный срок. Сейчас важно спасти колонистов. У нас на востоке нет других людей, которые смогли потянуть это дело, – только ты. Инженеры Чжао Жэня предложили построить и доставить на озеро Скорби водолазный колокол, но у них на это уйдет как минимум месяц. Не знаю, что такое этот колокол, но, думаю, Шерхель и его арбайтеры справятся. От Лимеса до озера дней десять пути. Люди Лапина тебе помогут. Не мешкай. Караван с лекарствами уже на пути в Горную республику. Мы же фактически беззащитны перед болезнью. Все распоряжения касательно карантинных мер отданы. Клим, вся надежда на тебя. Помни о жене и ребенке. Лускус».
– Помни о жене и ребенке, – вслух повторил Елисеев. – Сволочь. Можно подумать, я…
– Простите? – Лиссаж нахмурился.
– Нет-нет, все нормально. – Клим встал, снова потер ладонями лицо. – Значит, так, господин комендант…