Из открывшихся створок забили струи ароматной жидкости, запах которой жгучей болью ударил в нос Анакину. Мальчик шагнул назад, и на его место встал Вагно. Калильщик достал из многочисленных кармашков на поясе кремень и фитиль. Один удар кремня — и фитиль загорелся.
— На всякий случай, — пояснил он. — А то мало ли чего…
Круг быстро поднялся.
Затянув песню на лангезском, команда помощников вытянула вперед свои «косы» и задрала головы. В кронах борасов открылся проем порядка ста метров в поперечнике, в котором клубились тяжелые черные тучи.
Анакйн смотрел, как по периметру округлого отверстия извиваются длинные усики-лианы, на кончиках которых вспыхивают искры. Над остальными ямами в долине образовались аналогичные отверстия. Воздух был наэлектризован до предела.
— Тампаси контролирует погоду, — прошептал мальчик Оби-Вану.
— Логичный вывод, — согласился Оби-Ван.
Вагно сморщил лицо и предусмотрительно отдернул руки подальше от ямы. Затем отвернулся и жестом показал Оби-Вану и Анакину, чтобы они сделали то же самое.
Его помощники подняли лезвия и тоже отвернулись от ямы, искоса наблюдая за всем, что происходило в ней.
Напряжение в воздухе стало невыносимым. У Анакина волосы встали дыбом и потрескивали, а одежда прилипала к телу, извиваясь, словно живая. Глаза распирало от давления, словно они собирались выскочить из орбит и пуститься в пляс на щеках. Ощущения были просто ужасными, и хотелось заорать во всю глотку.
И в этот момент огненно-красные шаровые молнии вырвались из густых туч, скользнули по длинным усикам с металлическими наконечниками и с испепеляющей яростью обрушились на ямы. Молнии заплясали вокруг лезвий поднятых «кос» калильщиков Вагно. Быстро, так что глаз едва уловил это, и сильно, так что люди едва удерживали свои инструменты в натруженных мускулистых руках.
Команда калильщиков разом опустила свои пики. Молнии ударили в одну точку в яме.
Вагно весело хохотнул и отшвырнул ненужный теперь дымящий фитиль в сторону.
— Это небесный огонь! — крикнул он. — Лучше не бывает!
Жар пламени в том месте, кула ударили молнии, был запредельным. Горючая смесь, которую выпрыснул огромный обруч, воспламенилась в какие-то доли секунды, и вся куча топлива и шариков ярким пятном высветилась на фоне дымного мрака. Через считанные секунды пламя взвивалось к небу на добрых сорок метров, освещая стволы борасов и их кроны над головой, а также мечущихся там животных и полуживотных-полумашин. Казалось, весь полог леса ожил и пришел в движение.
У Анакина возникло впечатление, что он очутился внутри колонии гигантских мирминов.
Затем он услышал голоса семян. Они боятся. Пламя поджаривает их. Их оболочки трескаются.
Большая часть тепла волнами поднималась кверху, но когда выгорело жидкое топливо и занялись толстые ветки, семена начали жариться на костре, как куски мяса на углях в ресторане.
Но Анакина трясло, словно от холода.
Оби-Ван обнял его за плечи и прижал к себе. Анакин увидел, что лицо учителя блестит от пота. Он тоже чувствовал все, что ощущают объятые пламенем семена.
— Что-то не так? — спросил Вагно. Его лицо вспыхивало в желтоватых отблесках костра, словно и само оно горело — высохшее бревно, неведомым образом принявшее вид человеческой плоти. Калильщик критично осмотрел трясущихся клиентов.
— С нами все в порядке, — успокоил его Оби-Ван.
Но Анакин не мог с этим согласится. С ним не все было в порядке. Ему хотелось свернуться клубком и спрятаться от всех или убежать. Но он знал, что у семян уже не было ног, и убежать они не могли, даже если бы очень хотели.
— Я еще ни разу не потерял клиента. Не бойтесь, не бойтесь, — сказал Вагно.
Семена были напутаны, но не шевелились в толстом слое пылающих углей. Это была смелость, но еще и готовность встретить предначертанную им судьбу.
Конечно, по интеллекту семена не шли ни в какое сравнение с человеком — более того, они вообще не задумывались о себе, — но внутри каждого был скрыт огромный потенциал сообразительности и предвидения будущего. И горячие языки пламени заставили предвидение выйти на первый план.
Это случится и с тобой.
Анакин замер. Это ему не приснилось и не показалось.