Злополучный седьмой параграф не давал покоя Дюма. Правда, к нему было еще примечание мелким шрифтом, точного текста которого он не помнил. Но твердо знал, что в нем говорилось "об особой необходимости" или "чрезвычайных обстоятельствах". По-видимому, Каури считал, что это и были те самые "чрезвычайные" обстоятельства. И все-таки этот параграф никак не выходил из головы.
Дюма понимал, что Каури сознательно не вышел на связь ни в один из контрольных сроков. Ему и в голову не могло прийти, что здравомыслящий человек может отказаться от средств связи. Именно поэтому Каури и радировал о своем возвращении, только отлетев от места событий на добрые полтысячи километров. Этим же объясняется и туманность текста сообщений.
Этот громадный негр с ружьем, свежая рана на плече негритянки, само поведение этих людей, - все говорило о том, что они только что пережили какую-то схватку. Видимо, Каури извлек их прямо из боя. Юсика говорила, что женщина ранена не более трех часов назад.
В том, что эти люди имеют земное происхождение, Дюма нисколько не сомневался. Об этом свидетельствовало уже то, что они понимали английский язык. Историю о побеге с Земли, рассказанную Тойво Маттикайнен, знали все на "Пасионарии". И реакция негра на имя Каури подтверждала самые невероятные предположения.
И эти же предположения заставили Дюма опасаться неведомых осложнений. Ему вовсе не улыбалась перспектива оказаться со своим малочисленным экипажем перед необходимостью вести войну с неизвестным противником.
Все эти мысли не давали ему покоя. И когда Юсика сообщила, что все чужие наконец получили необходимую помощь и крепко спят в госпитальном отсеке, Дюма, мысленно извиняясь перед Каури, которому пришлось отдыхать всего несколько часов, попросил Ингрид разбудить его и прийти в капитанскую каюту.
Видимо, злополучный седьмой параграф беспокоил не только капитана, потому что первые же слова Каури, сказанные прямо на пороге каюты, были:
- Капитан, вам не о чем беспокоиться. Я сделал все как надо. Те никогда не узнают, что они остались в живых!
- Кто - те? Какие люди? Почему в живых. Садитесь же, - это было сказано потому, что вслед за - Каури в каюту вошли Ингрид и Тойво, а за ними протискивался кто-то еще. - Каури, рассказывай все по порядку. Пока наши гости еще спят, я должен узнать все-все. И не торопись. Юсика говорит, что они проспят еще не меньше двух-трех часов.
Каури сел, подумал с минуту и начал свой рассказ. Он сидел, чуть прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться, в то же время внимательно наблюдал за лицом Дюма: все ли ему понятно.
4
Горы были сравнительно молоды. Долгая, кропотливая работа воды и ветра еще не успела сгладить почти вертикальные откосы складок, и они так и шли параллельно главному хребту недалеко друг от друга. Одна скала привлекла внимание Каури: огромная львиная голова стояла прямо на краю складки.
Поскольку полет был разведочный и, в основном, посвящался съемке поверхности и, так сказать, визуальному осмотру, Каури не собирался останавливаться, но геологический молоток он всегда брал с собой. Когда вибролет подлетел ближе к скале, сходство с львиной головой исчезло. Каури посадил вибролет на плато и стал осматривать скалу.
Что-то прожужжало над ухом.
- Странно, - сам себе сказал Каури, - почти как на земле: пчелы, только летают быстрее, - он стал оглядываться, отыскивая взглядом пчелу. Еще одна прожужжала и упала в двух шагах от Каури.
- Надо привезти Ингрид одну, - сказал он и наклонился. Перед ним в мелкой траве лежала самая обычная пуля.
Первой, почти инстинктивной, реакцией явилось желание лечь на землю. Каури так и сделал. Потом стал осматриваться: кто это из своих вздумал так шутить? Эту мысль он тут же отбросил, никого из экипажа "Пасионарии" здесь не могло быть.
- Ха-ха, кошки-собаки! - проговорил он любимую поговорку Ежи Ковальского. - Однако!
Но лежать не имело смысла: пуля была на излете, значит, стреляли не в него. Каури прополз несколько метров к краю складки, укрылся за большим камнем и выглянул вниз. Открывшаяся картина поразила его. Прямо под ним три человека лежали между камнями и отстреливались, чуть дальше под защитой скалы сидела молодая женщина. К ней жались две маленькие девочки. Прямо против них видны были и нападающие - несколько групп.
Вибролет стоял за скалой и не был виден ни нападающим, ни защищающимся. В несколько прыжков Каури оказался в кабине. Инструкция по контактам запрещала вмешательство, но та же инструкция обязывала любого космонавта записывать все разговоры и делать снимки, если присутствие при этом не обнаруживалось. Нагрузившись микрофонами, фотоусилителем, биноклем, Каури снова заполз на свой наблюдательный пункт.
Подключив микрофоны для записи, он принялся рассматривать в бинокль тех и других.
- Странно, у них тоже есть черные и белые! - подумал он.
Особое внимание его привлек старый мужчина, лежащий между камнями. Если бы дело происходило на Земле, Каури мог бы поклясться, что рассматривает в бинокль собственного деда.
Именно в этот момент молодой Этвуд прорвался к дому, которого Каури видеть не мог.
- Посмотрим, - проговорил он сам себе, - как звучит их язык.
В полной уверенности, что услышит сейчас абсолютно непонятные слова, он подключил выход микрофона к унилингу.
- Проклятый ниггер! Проклятый ниггер! - донеслось из динамика.
Это кто-то из нападающих говорил вслух, посылая пулю за пулей. Затем он услышал вскрик старика и слова Мэри. Затем - бредовые слова Джейн. Моментально все инструкции выскочили из головы Каури. В два прыжка он оказался у вибролета, схватил реаспид, быстро надел лямки, застегнул пряжки и коршуном слетел вниз в тот момент, когда Джейн занесла нож. Это его рука вырвала у нее нож, это его голос произнес слова:
- Еще не время!
Однако долго говорить и рассусоливать не приходилось. Схватив на руки обеих девочек, Каури проговорил:
- Скажи тем, пусть готовятся! Ну-ка, малышка, - это к девочкам, надави вот-на эту кнопку и не отпускай, пока я не скажу.
Это был и риск, и нарушение, инструкции. Если бы Девочка отпустила кнопку во время полета, реаспид бы выключился, и они все вместе упали бы. Но обе руки Каури были заняты. Они взлетели на складку. Каури посадил девочек на землю под большим камнем и, приказав не двигаться, ринулся вниз. Джейн ждала его, Мэри отползала по осыпи, Джо посылал пулю за пулей.
Самым трудным оказался последний рейс. Во-первых, Джо ни за что на соглашался расстаться с ружьем, во-вторых, подбодренные отсутствием ответных выстрелов, нападающие резко усилили огонь и явно собирались броситься в атаку.
Взлетев на верх, Каури сказал:
- Теперь вы все в безопасности!
- Нет, - сказал Джо, - пока мы живы, белые хозяева не успокоятся и будут за нами гоняться, где бы мы не были!
- Надо взять старого Джо и похоронить, - сказала Мэри, - я не хочу, чтобы его тело досталось им.
Новая мысль мелькнула у Каури.
- Сейчас я сделаю так, что они будут уверены в вашей гибели, и заодно похороним Джо, - проговорил он, доставая из вибролета бластер. Он полоснул лучом по основанию скалы. Громадный камень дрогнул и медленно стал крениться. Крики ужаса донеслись снизу. Скала, постепенно увеличивая скорость и поворачиваясь вокруг оси, стала еще сползать. И вот она рухнула, еще в воздухе начав рассыпаться на части, и засыпала всю осыпь, с которой только что - так казалось нападающим - доносились выстрелы.
Громадный кусок упал на дом, чуть не придавив Этвуда, успевшего прыгнуть с крыши прямо на спину своей лошади. Другие же, меньшие камни понеслись по поляне, сметая все на своем пути.