Он повернулся к Лантлу:
— Вернись в город и займись своими повседневными делами. Готовь народ к празднику, развлекайся с девицами, ешь и пей, убей кого-нибудь для порядка. Твоё долгое отсутствие может вызвать подозрения у Аданы, а это мне сейчас меньше всего нужно. Не тогда, когда я в двух шагах от полного освобождения.
— О чём они говорят? — спросил Яшка. — Мне сильно не нравятся их выражения.
— Не знаю, — вздохнул Валерка. — Этого языка никто на Земле не знает… за пределами кратера. Просто смотри в оба и готовься бежать, если что.
Нимир, услышавший их, снова сделал характерный повелительный жест. Что-то в головах молодых людей со скрипом сдвинулось.
— Теперь вы знаете язык Ю-Атланчи, это уменьшит недоверие между нами и поможет достичь общей цели, — небрежно бросил он.
Джаффа по ту сторону стены только присвистнул. Ни один знакомый ему телепат не смог бы провернуть такое с чужим разумом. Дж-Онну, вероятно, хватило бы квалификации и психосилы, но он бы просто не осмелился — принцип «не навреди» был для него далеко не пустым звуком. Гродду хватило бы наглости и жестокости, но не хватило умения и опыта. Все остальные — барсумские телепаты, Дракула, сам Джаффа, Сатана до слияния, даже Мадам Мэндилип — и рядом не стояли. Это был совершенно иной уровень.
— Вы бы поосторожнее с затратами энергии, — посоветовал он через Валерку. — Мозг Сатаны всё же производит куда меньше силы, чем ваш собственный. Вы на троне влили в него очень много силы, и потрясающе, что он смог её выдержать… но этот запас конечен. Если будете так раскидываться дарами, можете истощить новое тело раньше, чем доберётесь до старого.
— Такая опасность есть, — благодушно согласился Нимир, — однако она меньше, чем ты думаешь. Ты не представляешь, сколько энергии может произвести мозг моего потомка при правильной настройке. Сам Сатана не использовал и десятой доли этой силы. Кроме того, прежде чем отправляться в пещеру Лика, я сяду на трон и повторно заряжу это тело до максимума, который оно способно выдержать. А сейчас мне в первую очередь необходимо размяться.
«Разминка» получилась впечатляющая — пространство вокруг Тёмного, казалось, гнулось по его повелению, вещи летали в воздухе, а парочка урдов (человекоподобных ящеров) обзавелась полезными приспособлениями — золотыми когтями (рассекавшими сталь, как масло), золотой чешуёй (непробиваемой даже для выстрела из винтовки) и золотыми глазами (испускающими слепящие вспышки по желанию владельца).
— Это всё мишура, — отмахнулся Нимир от восторженных вопросов Яшки и Валерки. — Тела урдов постоянно регенерируют, не далее как через месяц композиты на основе золота, которые я создал, выведутся из организма и они снова обзаведутся нормальными когтями, глазами и чешуёй. Проблема в том, что я до сих пор не могу ничего сделать без алхимического эффекта. Не меньше семидесяти процентов золота при направленных преобразованиях материи, и не меньше двадцати при телекинезе. Эффект Лика оказался более стойким, чем я ожидал. Боюсь, нам придётся сидеть тут минимум до ночи.
— А наколдуете мне потом на память пару золотых побрякушек? — попросил Яшка.
— Да хоть сотню, — фыркнул Нимир. — В Ю-Атланчи из-за сотен тысяч лет работы Лика золото — самый дешёвый материал. Дешевле оно только на Луне.
— Вы и с селенитами знакомы? — удивился Джаффа.
— И со Жрецами-Королями. В отличие от Матери-Змеи, которая ни разу не высовывала свой хорошенький носик за границы Ю-Атланчи, я старался быть в курсе планетарной космической политики. Правда, мои сведения устарели на миллион лет — под каменной маской у меня не было возможности получать свежие данные. Немногочисленные исполнители, которых мне удавалось вербовать, тоже были из Старой Расы, что означает — ленивы, трусливы и нелюбопытны. А границы хорошо охранялись. Только воспоминания Костепилки позволили мне немного заполнить пробелы — но очень уж немного. У этой девочки весьма своеобразный стиль мышления, даже по моим меркам, а уж у той конкретной её части, что мне досталась…
— А про трон Мать-Змея тоже не знает? — уточнил Валерка. — Мне это кажется подозрительным.
— Поясни, — повернулся к нему Нимир.
— Ну смотрите. Допустим я знаю, что вернуть моего врага к жизни можно при помощи одного-единственного артефакта. Причём этот артефакт — немаленький и весьма заметный. Я на её месте прочёсывал бы каждый квадратный метр с помощью ясновидения, а в те места, которые для моей мысли закрыты — послал бы разведчиков — долбоклюев или людей. Даже если она ужасно ленива, за сотню тысяч лет можно обшарить весь кратер, не особо напрягаясь.
— Почти всё верно, малыш, — усмехнулся Нимир. — Есть лишь несколько нюансов. Во-первых, Адана большую часть этих тысячелетий провела во сне — бодрствовала она, по моим оценкам, не более пятидесяти веков.
— Всё равно — это возраст пирамид… Очень много можно сделать…
— Во-вторых, она полагает, что трон был не просто потерян, а уничтожен. И она права… в каком-то смысле. Он действительно был физически разрушен однажды, но поскольку он является частью Лика, а Лик создан неуничтожимым — со временем восстановился и трон тоже. В-третьих, мои экраны отличаются от экранов Матери-Змеи, которые окружают долину. Мои не возводят непреодолимую стену для мысленного взгляда. Они позволяют ищущему разуму войти в пещеру и обшарить её… но не увидеть тут ничего интересного. Они создают иллюзию, что укрытая ими территория пуста.
— Остроумно. Но тогда Лантлу должен периодически скрываться от её взгляда, — заметил Валерка.
— Не так часто. Он в основном общается со мной через курьеров, лично приходит лишь раз в пару десятилетий. Адана слишком ленива, чтобы следить за ним круглый год и уловить эти короткие моменты отсутствия. К тому же, как и большинство людей Старой Расы, Лантлу обладает остаточной пси-чувствительностью, которую я усилил в нужном мне направлении. Недостаточно, чтобы посылать свои мысли или тем более — влиять на материальный мир. Но достаточно, чтобы с уверенностью определить, когда на него устремлён чей-то взгляд…
— А у себя ты эту способность, похоже, развить забыл, — раздался новый незнакомый голос от входа в пещеру. Сильный, насмешливый голос, от которого, казалось, вздрагивала пещера. — Я за тобой наблюдаю уже полчаса, как ты выделываешься перед этими несчастными мальцами — но ты, похоже, как глухарь на лужайке, так увлёкся собственным токованием, что не видишь и не слышишь ничего вокруг. Пришлось нанести тебе визит в более осязаемой форме.
Говоривший стоял в тени, и обычный человек, вероятно, различил бы только размытый высокий силуэт. Но обычных людей здесь не было. Единственный, кто мог претендовать на статус такового — Лантлу — уже ушёл. Что для урдов, что для Прометейцев, что для Нимира тьма не являлась препятствием. Они ясно видели высокого бронзовокожего мужчину атлетического телосложения, облачённого в чёрный комбинезон. И… со всё теми же характерными фамильными чертами, присущими Лику в пещере и Сатане. Та же идеальная фигура, дышащая силой, орлиный нос, высокий лоб и беспощадный твёрдый взгляд, воплощающий, казалось, само понятие власти. Нимир как будто смотрел в зеркало, и лишь небольшие различия давали понять, что это не один и тот же человек. Так, у пришельца глаза были чёрные, а у Сатаны — голубые, но одинаково сияющие внутренним огнём затаённой мощи. Также губы Сатаны были несколько полнее.
Два полных ненависти взгляда столкнулись посреди пещеры, как разогнанные поезда — с такой силой, что посыпались искры. И это была не метафора!
— Баал-сеепа! — выдохнул Нимир. — Ну конечно… я должен был понять, что ты непременно явишься при активации трона.
— Ты многое должен был понять заранее, — усмехнулся гость. — Но похоже, прошедшие годы слишком сильно сказались на твоём разуме.
Он сделал такой же характерный повелительный жест, что уже использовал Нимир — и красный луч, освещавший гагатовый трон, угас. В пещере воцарился полный и абсолютный мрак. Урды испуганно заворчали — их глаза, подобно кошачьим, могли воспринимать самый слабый свет, давая ночное зрение не хуже дневного. Но в полной темноте они были так же беспомощны, как и люди. Прометейцы продолжали видеть, но уже не глазами.