- Смотри, Николаич, огород у меня уменьшился, газовая "воздушка" пропала.
- Надо в огороде, что-то посадить, лето ведь, - советовал Борисов. Покормили кур. Открыли гараж.
- Борн, зачем тебе американская каска? А я с удивление рассматривал мотоцикл "Урал" с коляской, в камуфляжной расцветке. На брезенте коляски и правда лежала каска. Там же стояли два велосипеда - детский и дамский. Промолчал. Пошли смотреть, что было в летней кухне, недействующей, но с настольной газовой плиткой, действующей. Газовый баллон был почти полный. Потом залезли в погреб, вылезли оттуда слегка "уставшие" от домашнего вина и с банками домашней закрутки в руках. Дошли до двери и увидели толпу казаков перед воротами. Казаки класса "любопытные", вид "местные". Оставив банки на кухне, прошли в зал. Телевизор гудел какой-то музыкальный клип, Зося с Лиэль на полу кроили, Эльза смотрела в окно полузакрытое ролл - ставней. Обрадовала.
- Борн, эти казаки тебе сейчас забор сломают. Посмотрел, действительно, казаки уже висели на заборе.
- Их надо как то отогнать, мля.
- Фу, Борисов, где ты опять выпил, в гараже? И ты, Борн! Борисов не отвечая Эльзе, что-то обдумывал. С пола донёсся голосок Лиэль:
- Надо что-то написать, что бы они ни лезли.
- Карантин. Вход запрещён! Придумала Эльза
- Ага, а потом появится местная бригада психиатров с дюжими санитарами, хвать всех! Выдала Зося. Все обеспокоились.
- Так, Лиэль, пиши, переодевайся, и пойдём вешать предупреждение.
- Почему я?
- Сейчас, за неподчинение, Борн тебя на губу отправит. Поднялся шум. Я в это время, сходив в спальню Лолиты, нашёл там альбомный лист, фломастер и две кнопки - шпажки. Принёс.
- Пиши: Карантин. Я пойду, речь для казаков придумаю.
- Борн, зачем ты мою дочь, ТУДА, отправляешь! - Взвилась Эльза, Борисов её одёрнул.
- А кто идею подал? Та не съедят там твою, Лильку! Я вышел. Закурил на крыльце и, посматривая на казаков, обдумывал свою "речь". Казаки с забора слезли. - Вот это правильно, бо частная собственность. Гул их голосов стал сильней. - Счас выйдем. Дождался шагов в коридоре за прикрытыми дверьми и, не оглядываясь назад на Лиэль, пошёл к калитке. Мне было весьма не по себе. Перед калиткой до меня и казаков донеслась автоматная очередь со стороны вокзала. - Кто это там шмаляет? А, казаки тоже, смотри, стали волноваться. Казаки, отхлынув до дороги, смотрели, то на окна дома, то на меня, то в сторону вокзала, тихо волновались. - Что вы крутитесь, счас "Чапай" вам речь толкнёт! В общем, вышел я за калитку, сделал три шага влево и сказал:
- Здравствуйте, станичники! Станичники, открыв рты от удивления, смотрели за мою спину. - Что за дела? Удивлённый я обернулся. - Даа. Лиэль, Лиэль, кто ж тебя ТАК переодел!! Простоволосая, в прозрачной блузке, голубых джинсах и туфлях на шпильках, Лиэль, оттопырив попку, старательно, кнопила альбомный листок к забору. Потом убежала. Я тоже ушёл. По-английски. Со смешанными чувствами прошёл в зал. А там было ТАКОЕ веселье. Борисов, вообще лежал на полу. Ляльки, покатываясь со смеху, смотрели что-то на экране мобильника.
- Смотри, запечатлели исторический момент. Просмотрел ролик и сам выпал в осадок.
- Они же культурологический шок пережили, бедные!! Потом Эльза нас от веселья отвлекла.
- Мальчики, а к нам пожаловал местный начальник. Фу, солдафон, важный, тупой, но с замашками. В окне мы и, правда увидели статного здоровяка в офицерской казачьей форме, с шашкой на боку, вылезшего из пролётки и прошагавшего сквозь казаков к калитке. Казаки, встав по стойке смирно, преданно "ели" глазами начальство.
- Эльза, а его тут уважают, глянь на казаков.
- Видно это здешний атаман, - добавила Лиэль.
- Ну, не тупой, так тугодум, - только и уступила Эльза.
- Точно тугодум, но старательный, - голосом Задорнова промолвила Зося.
Атаман, дойдя в это время до калитки, прочитал надпись на листе, задумался, посмотрел на окна дома, отошёл к казакам и стал их расспрашивать. Казаки делились впечатлениями, так сказать культурного плана. Потом прибыли ещё офицеры, казаки помоложе стали расходиться, а потом, видно найдя атамана, прискакал гонец. Доложился, атаман надолго задумался, посматривая время от времени на наши окна.
- Он нас видит? - шёпотом спросила Эльза.
- Нет.
- Что - то ему от нас надо. На вокзале стреляли из автомата, и он соображает, не связаны ли мы с теми солдатами. Ляльки впали в ступор.
- Это ты, Борн, лялек солдатами сделал. Наряды вне очереди, окопы, пониаишь. Какая стрельба? - Борисов удивлённо уставился на меня.
- Ты, Борисов, и пушечный выстрел не услышал бы, у Борна вон - стеклопакеты. А ты это куда смотришь? И все посмотрели на Борисова, который смотрел в телевизор. Там у шеста изгибалась полуголая танцовщица, а по сцене бегал, "рэпя", перекачанный, э, афроамериканец.
- На душку - мулата смотришь? Все опять разулыбались. Я поставил просмотр на паузу. Зося от окна:
- Ой, он сюда идёт!
- Эльза, шмотьё уберите, мы пойдём, пообщаемся с местным шерифом. Борн, пошли. Я и пошёл. Атаман ждал нас у калитки. За забором осталось несколько офицеров и казаков постарше. Мы остановились в метрах в двух от него. Официоз начинался.
- Атаман Сальского округа войсковой старшина Шатров, Роман Михайлович. - Оба, тёзка! И голос "настоящего полковника". Я с интересом его разглядывал. Комплекция Борисова, темноволосый, румяный, с усами "карандаш", синие глаза строго смотрели в упор. На меня, Борисова и мою кобуру с пистолетом.
- Борн Роман Михайлович, э, домовладелец.
- Борисов Иван Николаевич, честь имею. - Актёр погорелого театра ты, Борисов, а не дворянин.
- Попрошу ваши документы. - Оба, а он и, правда, шериф! Пришлось идти за паспортами. Шатров их с интересом просмотрел, хмыкнул. Я ему подал и разрешение на служебное оружие.
- Действительно до 14 декабря 2012 года. Прочитал он вслух. - Господа, из какого вы года?
- Из 2012. Ответил Борисов.
- А у НАС - 1912. - Счас "дело" начнёт шить! Стоять у калитки дальше было глупо. Шерифу нужно было "доказывать" наше алиби.
- Прошу. Я сделал приглашающий жест. Пошли смотреть домовладение. Атаман прошёлся по двору, с интересом осмотрел машины, потрогал пластик окна. Пригласили его в дом. В сапогах. В прихожей, атаман, сняв фуражку, перекрестился, потом с интересом огляделся и двинулся к двери зала. В прихожей ляльки прибрались и решили отсидеться в зале. Счас. Борисов открыл двери, Шатров вошёл, мы протиснулись за ним. - Ляльки, ляльки, боже, боже, я вас на галеры отправлю!! Дамы платья и обувь убрали, а трусики, бюстгальтеры и ночнушки оставили на мягкой мебели, телевизор не выключили. Борисов, изо всех сил сдерживая смех, представил наших непутёвых. Лиэль даже реверанс сделала. - Ай, молодца! Атаман сдержанно их поприветствовал. Потом посмотрел на телевизор. Ляльки порозовели. Атаман перевёл глаза на горы нижнего белья. Ляльки стали красными. Из-за спины атамана Борисов показал кулак Эльзе. Та захлопала глазами. Атаман, молча, поклонился дамам и двинул на выход. Уходя, я услышал оставшегося Борисова:
- Девки, Борн, вас уроет! - Ну, всё, сейчас атаман скажет, будь здоров, домовладелец у меня дела и уйдёт. Счас. Шатров, дождавшись улыбающегося Николаича, уходить, не спешил. Атаман тянул резину. Потом видимо решился.
- Как я понял, господа, в будущем нет Российской империи? Мы кивнули. - А что было? Николаич улыбаться перестал.
- Ну, был Советский Союз. А в чём собственно дело? При слове - "Советский" - у атамана округлились глаза.
- Видите ли, господа, на станции какой-то офицер требует кого-то из советского руководства. Я подозреваю, что с ним солдаты со скорострельным оружием. Боюсь, беды наделают в станице. Взгляд атамана подобрел. И смотрел он на нас довольно дружелюбно. - Так, просит помочь. Придётся помогать, но с выгодой для нас.