Сейчас это все вспоминается как лучшие дни нашей жизни. Был невероятный энтузиазм, замешанный на нашем с Вовой дилетантстве. Мы действительно были готовы работать сутки напролет, но силы организма не беспредельны. К моменту, когда микроавтобус «Планеты футбола» докатился до Трои, его экипаж успел основательно вымотаться.
Троя! Это был главный миф моего детства. В возрасте пяти лет, еще не умея читать, я уже знал наизусть все мифы Древней Греции, а по вечерам мучил маму и бабушку, заставляя их читать мне «Илиаду» в переводе Гнедича и «Одиссею» в переводе Жуковского. На вопрос гостивших родственников и друзей родителей, кем я хочу быть, когда вырасту, я неизменно гордо отвечал: «Греком!»
Уже во взрослом возрасте я пытался перечитать обозначенные выше произведения самостоятельно и удивлялся, как я мог воспринимать эти заковыристые строки в детстве. А, главное, как могли мои родители так талантливо их декламировать, чтобы я живо представлял себя в гуще сражений вместе с Ахиллом и Аяксом.
И вот настоящая Троя. Я здесь уже второй раз, а потому внутренне подготовил себя к тому оглушительному разочарованию, которое вызывает Троя почти в каждом ее посетителе.
Тон задает огромная скульптура троянского коня перед комплексом. Лошадиная морда выглядит так, словно на нее надели противогаз. На его спине – домик с окнами, откуда высовываются радостные лица туристов. Не хватает только таблички на древнегреческом «Это не ловушка!»
Совсем другое дело – троянский конь, стоящий на набережной города Чанаккале, что в 80 км к востоку от руин Трои. Он действительно похож на греческий подарок-ловушку. Собран из остатков боевых кораблей, не такой уж и высокий (в него ведь могло влезть совсем немного воинов).
Это привет из Голливуда, конь – участник недавнего блокбастера «Троя» с Брэдом Питтом. Он был совсем рядом с нашей гостиницей и рядом с ним мы сняли самый забавный стендап из всего сюжета о Трое.
Можно много говорить о власти места. О душевном трепете, который охватывает при осознании, что стоишь на том самом месте, где Ахилл, и Одиссей, и Гектор, и Патрокл… Но будем честными, большинству туристов нужны не голые цитаты Гомера, а соответствующий им фон для фотографий с собой любимым на переднем плане.
Мощные стены, многотысячные античные театры, лес ионических и коринфских колонн – ничего этого нет в Трое. Только раскопанный фундамент и таблички с римскими цифрами – номерами культурного слоя. После посещения Эфеса контраст более чем оглушающий.
Но надо же поддерживать имидж ученого зануды. Поэтому с энтузиазмом я продолжал рассказывать Вове о перипетиях открытия античного города, который считали не более чем легендой, пока мой друг кисло поглядывал на поросшие весенней травкой раскопки.
Троя – слоеный пирог из девяти ипостасей, девяти кошачьих жизней города, история которого отнюдь не закончилась падением города Приама. Многие туристы с удивлением открывают для себя, что гомеровская Троя, которую они считали единственной и неповторимой, – это лишь Троя номер 7.
Не знал, а скорее не хотел думать об этом и обнаруживший Трою сам себе археолог Генрих Шлиман. Поэтому при раскопках немилосердно уничтожал «ненужные» детали. Сейчас напоминанием об этом (а также о том, что пресловутый шлимановский «клад Приама» на самом деле на добрую тысячу лет старше событий «Илиады») служит траншея Шлимана, обнажающая фундамент Трои 1.
Троя, как и следовало ожидать, привела Сеню в экстаз. Пока маститый научный работник метался по округе и с упоением прикасался к истории, я слегка заскучал. Это Эфес можно описать словами «эффектные, прекрасно сохранившиеся развалины», а для Трои лучше подойдет выражение «бесформенные груды камней».
Пока ты читаешь в детстве «Легенды и мифы Древней Греции» Куна, воображаешь, что там все так и осталось: стены целы, ворота разбиты в щепки, а эллины с троянцами продолжают бегать друг за другом вокруг злосчастного коня.
Изредка оказывается, что так и есть. Лет в 17 мне довелось побывать в Италии и увидеть Помпеи. Вот, пожалуйста: дома, тротуары и неприличные фрески в комнатках публичного дома (не шучу!). Но с Помпеями Везувий, как известно, расправился стремительно, а Трою столетиями завоевывали, отстраивали, снова рушили и опять раскапывали. И остались выступающие из земли фундаменты, раскопы, открывающие культурные слои древности, и толпы туристов.
Сейчас, когда я смотрю результаты тех самых первых дней работы, понимаю, насколько мы зависели от оператора. Я договариваю свой текст, и если присматриваться, то всякий раз можно заметить быстрый взгляд, брошенный в камеру. Дескать, все ли хорошо? Справился я, Леш?