Когда «этажерка» села, Патриция остановила танк над нею и включила донные прожекторы. До пещеры было рукой подать, оттуда бежали люди. Но Патриция не собиралась отдавать добычу.
Распахнув люк, она прыгнула на верхний короб аппарата, цепляясь за перекладины, спустилась на землю, не думая об опасности… и попала в объятия Буслаева.
– Ну разумеется! – орал он. – Кто еще может так дилетантски управлять танком? Когда ты с таким треском врезалась в этот летающий гроб, у меня душа в пятки ушла. Все, думаю, конец, до земли метров сто…
– Васька! Живой!! – наконец выдавпла из себя ошеломленная Патриция.
– И отнюдь не по твоей вине. Только благодаря моей исключительной выдержке и непревзойденному мастерству.
– Хвастун! Все такой же пират! – расхохоталась Патриция и закричала изо всех сил: – Ира! Ира! Беги сюда, встречай мужа!
Василий десять часов добирался до пещеры, еле справляясь с непослушным аппаратом. За это время он успел осмыслить и проанализировать все увиденное на острове. И сейчас, у костра, рассказав о своих приключениях, он перешел к самому главному:
– Всю дорогу сюда меня, как зубная боль, мучила одна ускользающая мысль. Знаете, как это бывает: чувствуешь, что видел что-то очень значительное, бросающееся в глаза, и не можешь поймать, ухватить. И внезапно я понял: несоответствие в технике. Наличие такого могучего корабля предполагает и остальную технику на том же уровне. А у них летательные, аппараты инерционного действия, которые у нас были известны давным-давно и не строились из-за крайне низкого КПД, весьма слабые генераторы теплового луча и излучатели силового поля. Все до крайности примитивное. Нельзя выходить в космос с такой техникой.
– Однако же вышли, – возразила Ирина. – Ты забываешь, что ящеры устроены иначе, чем мы. Они холоднокровные, продукт эволюции динозавров, следовательно, печень их накапливает запас энергии в пятьдесят раз меньше, чем у человека. И оружие соответствует их силе.
– Может, и так, – задумчиво сказал Буслаев. – То, что ящеры слабы, – это факт. Надолго их не хватает, да и драться как следует не умеют. Но летательные аппараты… Нет, этим не объяснишь. При такой экспансивности, при такой жестокости, при такой железной дисциплине, наконец, они должны были бы обладать совершеннейшими машинами и оружием. Я думаю, что все те картинки, которые они показывали нам на Такрии, имели совсем другой конец: их выгоняли отовсюду. Недаром здесь они первым делом кинулись откладывать яйца. Стремятся успеть вывести детенышей, пока мы деморализованы, обезоружены и не получили подкрепления.
– И напрасно. Сегодня наступило похолодание, через несколько дней выпадет снег – и пропали их труды, – усмехнулся Рене.
Сергеев вытащил из костра горящий прутик, поднес к трубке, затянулся и обвел всех веселыми глазами.
– То, что у них несовершенные летательные аппараты и слабое вооружение, не самое главное. Это нам только на руку. Главное, что они собираются вывести детенышей и ради этого вступили в контакт. Ведь требование уступить им планету – это и есть тот самый контакт с чужой мыслящей цивилизацией, о которой мы столько мечтали. Они даже согласились отпустить нас, лишь бы мы не открывали военных действий. По сути, большого вреда они не нанесли. Все люди живы… (Веда горестно вздохнула, профессор ласково обнял ее за плечи.) Ничего, ничего, девочка, все еще не так страшно. Гарпиям тоже не нанесено большого урона. Так что действия пришельцев вели к простому устрашению, чтобы сделать нас податливее. И я думаю, что сейчас они сами здорово напуганы: один землянин уничтожил столько их воинов, а нас здесь все-таки пятнадцать. Поэтому, очевидно, жизни Бена ничто не угрожает. Они держат его как заложника. Им нужно время, нужен мир, чтобы детеныши успели вылупиться и хоть немного окрепнуть.
– Чего бы, кажется, проще: попроси по-хорошему, и мы создадим все условия, – вздохнула Мимико.
– По-хорошему они не умеют, не привыкли. У них и организация такая, что все рассчитано на насилие. Но я все еще надеюсь на контакт.
– Есть идея, – заявил Буслаев.
Внезапно динамики всех уцелевших раций зашипели, дружно щелкнули – и в пещере раздался голос. Сухой, абсолютно лишенный интонаций, он надвигался на людей слепо и неотвратимо, как горный обвал:
– Великий воспринимающий передает приказ Великого думающего, выражающего волю Великого народа. Планета объявляется собственностью Великого народа. Все разумные существа, не принадлежащие к Великому народу, обязаны покинуть ее в двадцатипятидневный срок. На это время военные действия отменяются. В противном случае заложник уйдет в небытие.
Веда заплакала, остальные ошеломленно молчали. Мимико подсела к девушке, обняла, прижала к себе.
– Не надо, не плачь. Не каждый же может выдержать, когда его бьют по лицу. Ну, растерялся человек, выручим.
– Выручим, – подтвердил Буслаев. – Я дал ему слово, что через двадцать два дня отправлю его на Землю… О, да нам подарили три дня после прибытия звездолета! Сообразил-таки…
И никто не решился указать Буслаеву, что он совершенно бездоказательно обвинил Бена в сообщении врагам срока прибытия звездолета. В конце концов, они могли просто расшифровать его биотоки.
– Во всяком случае, мир отвечает и нашим интересам, – сказал Сергеев. – Важно только правильно использовать это время.
– Я же говорил, что у меня есть идея, – усмехнулся Буслаев.
ЭКСПЕРИМЕНТ
Краб, быстро перебирая суставчатыми ногами, бочкомбочком побежал к дереву, подножие которого окружали спасительные заросли. Но и оттуда выдвинулся толстый, заостренный на конце шест. Животное замерло, тревожно вращая выпуклыми, на длинных стебельках, глазами. Его сплюснутое, как сковорода, отливающее синим металлом туловище прижалось к земле, огромные, в ядовитых зазубринах, клешни угрожающе защелкали, ноги подобрались, напряглись, как сжатая пружина, готовая метнуть смертоносный снаряд. Но прыгать было некуда, со всех сторон целились острия шестов.
И все-таки краб прыгнул. Глаз не успел зафиксировать это мгновение, когда суставы выпрямились и синеватый блин взвился в воздух. С треском переломился шест, разрезанный клешней, но тут же остальные шесты прижали животное к земле. Кристина, патрулировавшая на танке, облегченно вздохнула, снизилась – и тонкое металлическое щупальце, обвившись вокруг краба, унесло его в вышину.
Мужчины бросили шесты и пошли на поляну к машинам, громким смехом снимая напряжение опасной охоты. Буслаев полетел вслед за Кристиной, остальные вернулись в пещеру.
В этом и заключалась идея Буслаева: подбросить на остров какое-нибудь хищное животное. Сначала ее категорически отвергли, потом все-таки решили осуществить, но ради совсем других целей.
В ту ночь, после возвращения Буслаева, Сергеев почти не спал. Ворочаясь на тонком одеяле, поеживаясь от предутреннего холодка, заползавшего в пещеру, он старался осмыслить все услышанное. И к утру из разнородной, противоречивой мозаики фактов сложил довольно стройную картину, в которой было только одно «белое пятно». Но от этого «пятна» зависела истинность всей картины. И профессор объявил, что летит на остров.
– Вы, случайно, не сошли с ума? – прямолинейно спросил Буслаев.
– Нет, пока что в здравом рассудке. Но мне необходимо знать, смогу ли я беспрепятственно расхаживать среди ящеров, хотя бы среди низших каст, если появлюсь неожиданно, или они отреагируют на мое появление.
Буслаев сразу понял все значение предлагаемого эксперимента. Зато Ирина решительно воспротивилась.
– Мы не можем рисковать ни одним человеком. Да и жизнь Бена зависит от нашего благоразумия. Не вижу смысла вступать в контакт с пришельцами до прихода звездолета.
Все-таки ее убедили. Не последним аргументом были уверения Буслаева, что, если Бен окажется вне корабля, они его похитят. Услышав это, Веда посмотрела такими глазами, что Ирина нехотя согласилась, но с условием, что профессор вступит на остров не один, а еще три машины будут барражировать над морем, поддерживая с исследователями непрерывную радиосвязь.
Немедленно вслед за ультиматумом ящеров эфир очистился от помех. Но сколько земляне ни вызывали остров, предлагая встречу представителей, пришельцы не отзывались.