— С вами хотят встретиться четыре человека, — сказала дверь.
— Впусти их.
Дверь открылась, впуская Президента и сопровождающих его лиц. Одеты все были в зеленое — традиционные цвета сириан, носящих траур. Рой напряг память, вспоминая обычаи Галактики. У него уже был обширный опыт похорон жителей Сириуса, Лебедя и Капеллы. Ни один гуманоид, в жилах которого текла красная кровь Земли, не мог быть лишен шанса получить вечное упокоение у истоков всего Человечества.
Президент стоял посреди комнаты, излучая силу. Как и все колонисты четвертой планеты Сириуса с повышенной гравитацией, он был больше двух метров роста и пропорционально широк в плечах. Рядом стояла его жена, амазонка подобных пропорций, а справа и слева их дети — Кэтлин Хорк, красивая девушка лет восемнадцати, которой Рой макушкой не доставал и плеча, и десятилетний Ирвин Хорк, уже очень крупный и мускулистый ребенок. Они не нуждались ни в каком представлении — президентская семья была самой известной во Вселенной.
— Приветствую тебя, Рой, — сказал Президент Хорк своим знаменитым тяжелым басом. — Я не надеялся увидеть тебя так скоро при таких скорбных обстоятельствах.
Рой накинул на лицо свое любимое выражение сочувствия.
— Приношу вам соболезнования, Президент Хорк, за тяжелую утрату, которую понесла ваша семья.
— Да, отец моей жены покинул нас на прошлой неделе, — грустным тоном сказал Президент. — Разумеется, он завещал, чтобы его похоронили на Земле.
— Разумеется, — чуть склонил голову Рой.
Далее какое-то время продолжался разговор ни о чем. Затем, направляя беседу в русло, далекое от собственных печалей Президента, Рой позволил себе перейти к делу.
— Я связался с вашим офисом, чтобы получить кое-какую информацию, Президент Хорк, но вы уже отбыли на Землю, — сказал он.
Бездонные глаза Президента, в которых таились все заботы Галактики, с интересом взглянули на него.
— О чем же ты хотел спросить меня, Рой?
Рой облизнул внезапно пересохшие губы.
— На Землю только что прилетела семья лланишаи. Вчетвером.
— Я заметил их корабль, — сказал Президент. — Продолжай.
— Ну, сэр... собственно, их летело сюда пятеро... но один умер во время полета.
— Очень жаль. Лланишаи — очень ценные друзья гуманоидов. Мне больно терять любого из них, — сочувствующим басом пророкотал Президент.
— Очень верно замечено, сэр, — тихонько сказал Рой. — Они хотели бы похоронить свою мать на Земле.
Глаза Президента расширились, из них разом исчезло всякое сочувствие.
— Что-о?! Надеюсь, ты не допустил этого? Это же кощунство, Рой!
— Я ничего пока что не сделал, сэр. Я и хотел связаться с вами, чтобы узнать ваше мнение по этому вопросу.
— Тут и думать нечего! Абсолютно невозможно! Этого нельзя допустить, — твердо сказал Президент. — Что подумают избиратели? Э-э... Земля... э-э... драгоценнейшая святыня Человечества, источник, из которого произошли все мы. И эта святыня должна быть осквернена чужаками не нашей крови?..
Этого я и боялся, подумал Рой. Он еще раз облизнул губы.
— Не могу согласиться с вами, сэр.
Президент уставился на него с несказанным удивлением.
— Я думаю, мы обязаны похоронить их здесь, — продолжал Рой, сам удивляясь своей дерзости. — Земля не может быть закрыта для негуманоидов, сэр. Лланишаи оказывают огромную помощь нашей расе. Без их хирургов многих из нас — возможно, и вас самих, сэр, — не было бы сегодня в живых. Разумеется, мы должны разрешить им...
— Я никогда не болел ни единого дня, — холодно прервал его Президент Хорк. — Если чужак будет лежать в нашей земле, это станет оскорблением для всех гуманоидов в Галактике. Я не могу позволить такого.
— Вы совершенно правы, сэр, — пробормотал Рой, чувствуя нарастающую в душе тревогу.
Он узнал мнение Президента... Но через несколько часов вернутся лланишаи, и он должен будет передать его им. Не очень-то приятно сказать такое этим маленьким, дружелюбным существам.
Объяснения были долгими, запутанными и очень болезненными для Роя.
— Вот так обстоят дела, Иеремия, — наконец закончил он, мысленно обливаясь потом. — Президент Хорк чувствует, что это будет... э-э... осквернение, если негуманоидному телу позволят лежать в почве Земли.
— Я не понимаю, — сказал маленький лланишаи, скручивая и распрямляя щупальца. — Мать хотела, чтобы ее похоронили здесь. Почему же это плохо? Пожалуйста, разрешите мне самому поговорить с Президентом. Я помогу ему понять...