Несколько ужасных секунд Дик в упор глядел на него, взвешивая в руке пистолет. Он начал потеть, и скафандр специальной губкой обтер ему лоб. Дик вскинул пистолет, затем опустил его, но тут же снова отчаянно поднял. Секунду он колебался, целую долгую секунду, прежде чем пустить пулю в средний глаз марсианина.
Удар пули словно высвободил напряжение, все это время копившееся в душе Дика, и оно улетучилось, точно воздух из проткнутого воздушного шарика. Стоя на внезапно ослабевших ногах, Дик наблюдал, как поврежденный пулей глаз закрылся пленкой, но почти тут же вновь открылся, целый и невредимый. А в пустыне по-прежнему царило Красное Безмолвие.
Дик бросился на колени, схватил горсть красного песка и позволил ему просочиться сквозь пальцы обратно на землю. И тут напоминающий разрез или шрам рот марсианина внезапно сморщился и открылся. И Дик услышал слова, хотя так и не понял, исходят ли они изо рта марсианина. Гораздо позже ему уже стало казаться, что с ним заговорило само Красное Безмолвие. Но они навсегда запечатлелись у него в памяти.
«Улетай домой, маленький человечек. И когда-нибудь возвращайся... но только не скоро».
The martian, (Imagination, 1955 № б).
Пер. Андрей Бурцев.
ДЫРА В ВОЗДУХЕ
Это был плохой день для Дирка Бериша. Сначала пришла записка от Кэннера, в которой подразумевалось, что Бериш что-то расслабился за последнее время, а сразу после этого начальник Производственного отдела Сунитаро отклонил проект авторучки Бериша на том основании, что она слишком громоздка, а потому будет плохо продаваться.
Бериш хмуро сутулился за своим потертым черным проектировочным столом и вяло перебрасывал две эти записки — снежно-белую от Кэннера и нежно-зеленую от Сунитаро. У Кэннера был четкий, каллиграфический почерк, записка была написана темно-синими чернилами с аккуратными полями в три сантиметра. Сунитаро же, как всегда, начеркал вкривь и вкось, ломаными строками, а о полях и вообще не позаботился. Но обе эти записки указывали на одно и то же: Бериш был в кризисе, и прежний авторитет ему могло вернуть лишь какое-нибудь новенькое изобретение, не то у «Смешанных Технологий» появится новый начальник проектного отдела, а Беришу придется таскаться на биржу труда.
Пристальный взгляд Бериша прошелся по небольшому, оживленному помещению. Три его проектировщика согнулись над проектировочными столами и отчаянно жевали карандаши, пытаясь сосредоточиться. Бериш подумал о том, кто же в итоге заменит его: вечно растрепанный Родригес, Кондон или Хейлман? Все трое были умными, нетерпеливыми, с горящими глазами, точно такими же, каким был и Бериш, когда начал работать на «Смешанные Технологии».
И тут он заметил, что Кондон встал из-за стола и направляется к нему.
— Мне кажется, вас это заинтересует, — сказал Кондон, кладя на стол перед ним большой мраморный шарик.
Даже несмотря на грустные размышления, Бериш не мог не восхититься его красотой. Он мерцал мягким, успокаивающим сиянием, словно у него в середине горел маленький, но яркий огонек. Он даже походил на какую-то драгоценность.
— Его нашел мой мальчишка, — сказал Кондон, улыбаясь улыбкой подчиненного, который хочет подняться вверх по карьерной лестнице. — Интересная штучка, сэр.
Бериш погладил шарик и пристально взглянул на Кондона. Он чувствовал себя страшно усталым, словно вся тяжесть мира легла этим холодным утром на его слабые плечи.
— Очень симпатичный шарик, мистер Кондон, — сказал Бериш. — Мне только остается восхищаться вашим вкусом. — Он зевнул. — Но зачем мне...
Старпер с глазами шелудивого пса!
Бериш резко вскочил.
— Что вы сказали, мистер Кондон?
— Что, сэр? — переспросил Кондон, став вдруг белым, как снулая рыба.
— Повторите, что вы сказали мне, Кондон.
— Но я не сказал ничего, сэр. Этот мрамор...
Бериш опустился обратно в кресло. Я уже трещу по всем швам, подумал он. Совещание скоро закончится. В 17:00 меня уволят.
— Продолжайте, — сказал Бериш вслух. — Что вы там говорили об этом мраморе?
Я бы продолжил, если бы вы мне только позволили.
— Вы сказали сейчас, что продолжили бы, если бы я вам позволил? — спросил Бериш.
— Нет, сэр, я только это подумал, — пролепетал Кондон. — Я хотел вам сказать об этом мраморном шарике. Он позволяет читать мысли.
Бериш мгновенно схватил шарик и отшвырнул его, словно кусок простого угля. Шарик покатился и остановился рядом с запиской от Сунитаро. Бериш уставился на него, зачарованный его сиянием.