— Надеюсь, что можно, — меланхолически отозвался угрюмый всадник и, повернувшись снова к Ладвину, заметил:
— Судя по нашивкам на вашем костюме, вы из начальства?
— Именно так. Если говорить официально, то я — глава временной администрации Станции и Маяка, построенных здесь по распоряжению нашего правительства. Зовут меня Иоганн Ладвин, в прошлом кадровый офицер.
— Понятненько… Я — Герберт, а он, — (кивок в сторону франтоватого молодого человека), — Мстислав. Мы витязи.
— Очень приятно…
— Насчет приятности пока погодим. Начнем с того, что вы слишком уж беспечно разгуливаете в этих не очень весёлых местах!
— Не разгуливаю, а ищу! — возразил Иоганн. — Мой заместитель попал в беду; я же летел на выручку, не разбирая дороги, и вот… потерпел аварию. Хотел воспользоваться вон теми деревьями, чтобы…
— Нет, к ним как раз идти не стоит, — в разговор неожиданно вступила девушка. — Там опасно, а вы совсем не защищены.
— И вы, и ваши подчинённые, и вообще вся Станция, — спокойно подтвердил Герберт.
— Ну, это как сказать, — Ладвин упёр руки в бедра и решил улыбнуться. — Ведь на Станции установлены не карманные огнемётики, а солидные боевые комплексы «Лаура-4», которые в пятисекундном круговом ударе накроют любые цели в радиусе до двух миль! Так что подобраться к Базе против нашей воли абсолютно невозможно — даже теоретически.
— Ну, это как посмотреть, — (похоже, Герберт долго не спал, ибо его очередной зевок получился откровенным до неприличия). — Вы здесь, говоря с юмором, без году неделя, а мы — без недели год! Кроме того, мне отчего-то кажется, что девушка по имени «Лаура», да всего лишь четвёртая по счёту, дальше одной мили не заглянет…
— Это весьма распространённое заблуждение! — нагло отпарировал Ладвин, внутренне, однако, похолодев, так как он не только врал в частностях, но и блефовал в целом. — Хотя какая разница? Хватит и сотни метров…
— Скажите, а нет ли у вас аннигиляторов? — невыразительным голосом поинтересовался Мстислав.
— Чего-чего-чего?
— Значит, нет… жаль! Хорошо, оставим военные темы и перейдём к нашему делу.
— У нас есть общие дела? — удивился Ладвин.
— Есть, — Мстислав значительно кивнул, — и сейчас появился удобный случай, чтобы с ними определиться.
— Для начала хотелось бы знать, в чьём подчинении вы состоите и против кого построили ваш оборонительный комплекс, — заметил Герберт. — Объясните кратко, а лекций по истории человечества можете нам не читать.
— Пожалуйста, здесь нет секретов, — Ладвин снова пожал плечами. — Я подчиняюсь правительству «Союза Звёздных Систем», куда входит более половины всех заселённых планет Галактики, в том числе, и эта. Остальные объединены в так называемую «Элиту», с которой у нас были и остаются серьёзные разногласия по ряду ключевых вопросов космических масштабов. Поскольку вы не спрашиваете подробностей, я их опускаю… Скажу лишь, что дело доходило до многочисленных столкновений, которые едва не переросли во всеобщую галактическую войну без правил. Но всё это в прошлом. Сейчас у нас вооружённое до зубов перемирие, и Станция — очередное звено нашей обороны, правда, очень маленькое.
— Следовательно, запущена программа, — задумчиво произнес Мстислав и обменялся с остальными быстрыми взглядами. — И она предусматривает дальнейшую колонизацию?
— Честно говоря, не думаю, — сказал Ладвин и решил немножко нажать: — Разве что военные могут вмешаться, если появится какой-нибудь повод. На это они мастера… А так вряд ли. Вы слишком далеко!
— Ах, вояки… — процедил Герберт, поднимаясь на стременах. Его рука тряхнула уздой, на мгновение осветившись странным внутренним сиянием тёмного оттенка; конь дернулся вперёд таким рывком, словно получил пронзительный электрический удар, — и тотчас замер, почти не стронувшись с места, лишь все четыре копыта жутко взрыли землю. Послышался гул, почва под ногами у Ладвина содрогнулась. Он не удержался и повалился на бок, не понимая, что происходит. Сразу подняться ему не удалось, а пришлось сначала встать на оба колена и уж потом выпрямиться. Сделав это, Иоганн быстро окинул взглядом всадников, ожидая увидеть презрительные усмешки на их лицах, однако ошибся — они были по-прежнему невозмутимы. Лишь девушка недовольно поморщилась, но и это относилось явно не к нему. Приободрившись, Ладвин повернулся к Герберту и открыл в изумлении рот, увидев растерзанную свежую землю под его конём, словно там дико буксовали строительные машины. И кругом — осколки раздробленных камней. И глубокую трещину на вывороченном и отброшенном далеко вперёд валуне. Гранитный излом отчётливо пестрел сквозь напластования перегноя и мха.
— Как это понимать? — тихо спросил Иоганн. Герберт слегка усмехнулся, неприятно перекосив рот:
— А мелкие эмоции… нервы, знаете ли. Или намёк на возможность так встряхнуть вашу Базу, что там всё полетит вверх тормашками!
— Не уверен, что в подобном развлечении будет необходимость, — изрёк Мстислав столь степенно, словно они обсуждали нечто обыденное. — А пока попробуем договориться, иначе жизненный путь бывшего офицера и нынешнего главы временной администрации здесь и закончится… Не обессудьте, Иоганн, но так уж получилось, что вы забрели туда, куда не следовало, и времени у вас осталось лишь до захода солнца! Выбраться пешком не успеете, а у нас, к сожалению, намечены очень срочные дела…
— Постойте, — Ладвин тыльной стороной ладони вытер внезапно выступивший пот, поняв, что с ним не шутят. — Что мне грозит?
— Смерть, — спокойно произнес Мстислав, — и ещё хорошо, если лёгкая и быстрая. Здесь ночью не живут.
Ладвин недоверчиво посмотрел на него и тут вспомнил, как во время его полёта болезненно дёргался «индикатор жизни» Андриса, словно пытался передать тяжёлую агонию своего хозяина. Он вздохнул, обтёр лоб другой рукой и всё же заметил:
— Поступайте, как знаете… Хотя совсем недавно вы считали меня достаточно разумным для решения известных вам проблем.
— А нечего было хорохориться! — Герберт презрительно сплюнул. — И зарубите себе на носу раз и навсегда: какую и сколь угодно сильную организацию вы бы ни представляли, хозяева здесь мы!
— Именно так, — подтвердил Мстислав, выезжая вперёд и становясь рядом с Гербертом, — и нам глубоко плевать на смехотворные права на эту планету всяких политических объединений. Вы удобно расположились во Внешнем Космосе — ну и ладненько, а сюда лезть не советуем!
— А знаете, — осторожно начал Ладвин, — сколько подобных заявлений было сделано в аналогичных ситуациях за последнюю тысячу лет? И каковы были итоги?
— Любезный Иоганн, — на этот раз рот Герберта скривился в другую сторону, — решающим аргументом в любом споре является Сила. Так вот, в данном случае она на нашей стороне, и мы готовы это доказать!
— Кто-то из нас сошёл с ума, — вздохнул Ладвин. — О чём говорите? Вы хоть представляете, что останется от этой несчастной планеты, если по ней ударят с орбиты боевые энергомёты? Всё равно, что уронить сюда кусочек Солнца! Или поставят «вибраторы пространства» — это же вообще будет полный кошмар…
— О! Допустить подобный финал — значит, расписаться в собственном бессилии!
— Вы правы, но прецедент такого рода, к сожалению, имеется. Пару раз местных упрямцев так и не смогли убедить подчиниться, — заявил Ладвин. — Разумеется, карательные действия никто не санкционировал; в отчёте сослались на провокацию со стороны аборигенов — пришлось, мол, нанести ответный удар… Официальная же версия расследования гласила: «Планета за номером таким-то пришла в негодность из-за столкновения с ядром кометы…» Выводы делайте сами!
— «Пришла в негодность»… какое шикарное словосочетание! — усмехнулся Мстислав. — Значит, ничто не изменилось, и миром опять правят амбиции? Что ж, ваше сообщение достаточно эффектно, но не сенсационно. Если это и есть ваша главная карта, то у нас нет причины отказываться от игры, ставкой в которой оказалась наша независимость. Я ещё раз повторяю, если вы не поверили своим ушам: у вас нет козырей, мы сильнее!
— Да за счёт чего?! — не сдержался Ладвин и несколько раз ткнул пальцем в саблю, цепь и коня говорившего. — За счёт этого? Нет, вы слишком долго жили обособленно и не знаете всех возможностей современной боевой техники… — он хотел было разъяснить, что именно представляет собой космическое сражение, но остановился, уже отчётливо заметив подступавшие сумерки. — Короче, что вы хотите лично от меня? Я простой работник Шестого Управления — не друг вам и не враг.