Роман старался почтительно слушать своего родителя-наставника, но в глубине души ему было очень неприятно огорчать Малинку и в самой малости. Начало пути они провели в продолжительных, негромких беседах, единственным недостатком которых было то, что вопросы задавала исключительно Младшая Королевна. Роману казалось, что она в большинстве случаев имеет неплохое представление по интересующему предмету и лишь старается разузнать новые подробности. Он послушно удовлетворял её любознательность, хотя оказалась, что рассказывать о всем известных вещах — дело не очень лёгкое. Порой Роман мучительно раздумывал, где следует поставить акценты или предложить особое разъяснение, а где можно ограничиться простой констатацией фактов. Девушка слушала внимательно и старалась не перебивать. Удалось заметить, что особенно её интересовала суть разделения человечества на два гигантских космополитических общества и причины их стойкой, взаимной неприязни. Роман поведал, что в основе разногласий лежат диаметрально противоположные взгляды на происхождение человека и на окружающий его мир. В свободном «Союзе Звёздных Систем» альфой и омегой всего сущего считали Природу, бесконечный Космос, движение от простейшего к более сложному и постепенную эволюцию человеческого мозга, стремящуюся к почти бескрайнему совершенствованию. Отсюда логично вытекала концепция полной раскрепощённости Индивидуальной Личности и её небольшой, но стойкий примат над общественным. Неизбежный и порой довольно противный агрессивный индивидуализм был ахиллесовой пятой подобной формации, однако продуманная система воспитания, в основании которой лежали понятия «Неизбежная ответственность» и «День совершеннолетия», помогали в девяносто пяти случаях из ста устранять неприятные перегибы. Правда, с оставшимися пятью процентами ничего нельзя было поделать цивилизованным путём и приходилось прибегать к помощи различного рода лечебниц и карательных органов. Эта группа психически нестабильных людей и являлась источником опаснейшей преступности — в том числе, и организованной, с которой человечество боролось, кажется, со дня своего возникновения, а полная победа над нею была так же далека, как и тогда.
Сказав это, Роман поспешил добавить, что в «Элите» с подобной проблемой дело обстоит ничуть не лучше. Несмотря на дисциплину из-под палки, многочисленные табу и повсеместные запреты на то-другое-пятое-десятое, там тоже с избытком хватало уродов, плюющих на всё и вся, кроме собственной сиюминутной выгоды. По мнению сына Командора, это отлично доказывало изначальную порочность «элитной» идеологии. Именно полное отсутствие прогресса в глобальной программе улучшения человеческих душ как нельзя лучше говорило о придуманности этой заманчивой, но — увы — фантастической субстанции. Не помогали ни тысячелетние проповеди, ни моления, ни покаяния. Максимум, чего смогли добиться на отдельных планетах «Элиты» — это покорность населения, повсеместное одобрение любых действий правящих функционеров и жёсткая нетерпимость к инакомыслящим, которых в таких мирах практически и не осталось. Конечно, верховные жрецы «Элиты» громогласно на весь Космос вещали, что их общество и есть тот самый идеал, к которому необходимо стремиться всем заблудшим, чтобы обрести спасение, и, разумеется, правящие круги «Союза-Содружества» не менее истерично объявляли всё это фикцией и самым грандиозным жульничеством во времени и пространстве. Подобная идеологическая грызня не сулила скорого объединения человечества в единую семью мирным путём — тем более, что с обеих сторон фанатиков хватало. Но фанатики «Элиты» были опаснее, ибо они время от времени выбрасывали лозунг так называемой «священной войны» с применением всех имеющихся и засекреченных средств уничтожения противника. Подобная угроза была отнюдь не шуточной, так как к личной жертвенности во имя великих целей там приучали с детства. Справедливости ради стоило признать, что в большинстве поселений «Элиты» жили обыкновенные, в меру образованные и воспитанные люди, вот только взгляды на этот мир были у них, мягко говоря, странными, а если сказать грубее — надуманными и смешными.
Здесь Роман остановился и осторожно поинтересовался у Малинки, не задевает ли высказанное им суждение как-нибудь её лично? Девушка помотала головой и, улыбнувшись, сказала, что всё, не связанное с чрезмерной критикой её, Малинкиной, внешности, особого беспокойства ей не доставляет. Однако она тут же посерьёзнела и добавила, что не совсем понимает, как могут казаться смешными убеждения, основанные на вере.
Роман тихонько вздохнул, услышав этот вопрос дошкольницы, отвечать на который приходилось, тем не менее, самым ответственным образом. На всякий случай, извинившись, если придётся повторять уже известные Очень Красивой Королевне вещи, он напомнил, что краеугольным камнем всего официального образа жизни «Элиты» является строгая, а порой и догматическая вера в Творца, во Всевышнего, в некое загадочное всемогущее, верховное существо, которое было создателем всего сущего, и, как следствие этого — в конечность человеческого пути. Роман подробно рассказал о Свободе воли, о Страшном седьмом суде, об Истинных и мнимых перевоплощениях, о постулате Вечной любви и вытекающих из него совершенно неожиданных выводах. Он старался объяснять как можно более доходчиво и предупредил, что не станет касаться огромного количества всевозможных тонкостей, в которых до конца не разбирались и сами профессиональные проповедники. Разъясняя основные положения «Космического крестианства», «Надмирного язычества», «Великих истин пророка» и стараясь не запутаться в «Тайнах перевоплощений», Роман отметил, что когда-то представители этих учений были непримиримыми противниками и откровенно враждовали между собой. Достаточно серьёзные различия в текстах, символах и обрядах имелись и сейчас, но если раньше с угрозой допытывались: «Какой ты веры, человече?», то теперь более спокойно интересуются, веришь ли ты вообще — разумеется, во Всевышнего и Бессмертие души. Если «да» и искренне, то к вам с уважением отнесутся в «Элите» и почти нейтрально — на планетах «Союза». Если «нет», то лишь на последних вы сможете жить достойно и пользоваться всеми правами.
С любопытством выслушав несколько утомлённого Романа, Малинка заявила, что — подумать только! — теперь ей почти всё понятно и лишь по-прежнему вызывает недоумение пренебрежительное отношение собеседника к вопросу о Вечной душе. «Вполне очевидно, что природа человека тройственна, сочетая в себе животное, разумное и духовное, — не моргнув глазом, выдала она. — Я не берусь определить их процентное соотношение (это у каждого по-разному), однако в том, что Душа существует, мне сомневаться не приходится! И удивительно, почему такой умный и… и симпатичный мужчина, как Роман, находит это смешным».
Ответом ей был сокрушённый вздох «умного и симпатичного мужчины», который вяло поблагодарил за столь лестное суждение о его внешних данных и умственных способностях, но не преминул заметить, что если его настойчиво призывают поверить в нечто несуществующее — например, в запасное сердце или третью почку — то он может только улыбнуться. «У меня есть тело, есть такая странная штука как мозг, — сказал он, — а вот что касается души, то, извини, такого органа я не имею. И при этом не считаю, что раз нет, то непременно нужно придумать».
Произнеся эти слова, Роман и не подозревал, что подставился и что им придётся на некоторое время поменяться ролями. Быстро перекинув ногу, устроившись поперёк седла и повернувшись всем корпусом к молодому человеку, Малинка предоставила своему коню возможность идти, как ему вздумается, а сама с жаром принялась растолковывать фон Хётцену-младшему, что к чему. В основе её рассуждений лежало древнее и принципиально не опровергаемое предположение об ответственности конструкции типа «мозг» и за рациональное, и за иррациональное в поведении человека. Младшая Королевна довольно бойко оперировала научными, теологическими и философскими терминами, причём в дебри не лезла, а выражала свои мысли вполне доходчиво. Роман не собирался как-то запутывать девушку, но было трудно удержаться от проверки, когда в одном из своих пассажей она проглядела очевидную дуаль, никак её не прокомментировав. Вежливо прервав энергичную речь Королевны, он заметил, что для телесной и духовной сущностей толкование понятий «разумность, рациональность» может совпадать, а может и различаться до полной несовместимости; следовательно, имеется треугольник с устойчивой вершиной, но имеющий два основания, которые к тому же располагаются в разных плоскостях… Как она это объяснит?