Чтобы переварить такое интересное известие, пришлось спешно приготовить несколько порций крепкого коктейля. Было проявлено исключительное единодушие: все потребовали «блади Мэри» с пожеланием, чтобы «крови» наливали поменьше. После принятия и усвоения полезной жидкости, Роман от всего сердца обложил «жуков» последними словами, в чём был горячо поддержан остальными. Этих слов у них нашлось так много, что в течение десяти минут к комнате, где проходили испытания, не стоило приближаться ни одной порядочной девице.
Правда, когда открылась дверь, то выяснилось, что почти всё женское население Станции ровным рядком стоит вдоль стены и внимательно слушает. Немая сцена длилась несколько секунд, за время которых мужчины покраснели до вполне различимой степени. Что же касается дам, то, чинно переглянувшись, они удалились — и с достоинством, и с лицами, лишь слегка порозовевшими, да и то не у всех. Пышущая здоровьем, белокурая Клара Фоген… сосредоточенная, растрёпанная Уэнди Шедуэлл… костлявая белохалатная врачиха Лина Гар-Гекоева… высокая, спортивная Инга Инфантьева… скромно потупившаяся мадемуазель Ласкэ… К огромному облегчению Романа, Малинка при этом безобразии не присутствовала.
Высококачественный алкоголь поднял боевой дух настолько, что началось повальное изготовление «контржучков» всевозможных конструкций и с наихитрейшими кодами. Было испробовано больше двадцати моделей в трёх-четырёх вариантах каждая; затрачены долгие часы самоотверженного труда, но результат всегда был один и тот же: при подключении защита программы моментально менялась, повинуясь некоему неустановленному сигналу. В итоге такая важная приставка «контр» исчезала, и модель в очередной раз становилась просто «шпионом». Разумеется, вражеским.
Когда к утру запасы водки подошли к концу, а томатного сока ещё оставалось слишком много, и один из офицеров плеснул его в коньяк, Роман принял решение временно дать отбой. Тем не менее, офицер успел-таки проглотить свою новаторскую смесь и тут же стал клясться, что непременно решит проблему в самом ближайшем будущем. «Надеюсь, не в вероятностном…» — уныло заметил кто-то и вполне логично поинтересовался, а что же делать дальше? После недолгих споров выяснилось, что умничка Эльза нашла оптимальное решение, и что лучше «сонной блокады» ничего не придумаешь. На том и постановили, после чего пошли отсыпаться. Роман предварительно отправился к отцу с отчётом, который уложился в четыре слова: «Ни фига не получилось…», после чего отключился. Командору пришлось проветрить помещение, дать указание блокировать только линии связи и перенести отправление экспедиции с восьми утра на двенадцать.
Итак, неведомый «Незнакомец в маске» уже действовал и вполне успешно! Под подозрением, по мнению Романа, оказались практически все работники Станции. Именно этим объяснялась его обострившаяся тревога за безопасность сестры — по крайней мере, один из её спутников мог быть не тем, за кого себя выдавал. Самоуверенная надежда Эльзы на защиту Сержа («…знаешь, братик, я ему, кажется, нравлюсь!») теперь, после тревожного замечания Младшей Королевны, выглядела довольно сомнительной. Тем более, рыцарь как-то связан с Инфантьевым, настояв на его участии в экспедиции. Станислав, передавая просьбу Сержа, ядовито поинтересовался, не он ли назначен начальником, ибо рыцарский голос отличался полновесными командирскими интонациями. Нет, вежливо ответили ему, старшей будет Эльза, а пожелание Сержа, скорее всего, удовлетворят. Так оно и случилось, хотя, как говорил отец, на физиономии его дочери промелькнула двусмысленная ухмылочка, словно нечто подобное она и ожидала услышать…
…Совсем близко фыркнула чужая лошадь, оторвав Романа от размышлений. Он повернул голову влево и увидел рядом с собой Ольду Ласкэ, которая расположилась в своём дамском седле, как в креслице, и небрежно покачивала то одной, то другой ножкой. В левой руке она держала длинную травинку и старательно ей щекотала лошадиное ухо. Удостоверившись, что её наконец заметили, девушка прекратила беспокоить бедное животное, тщательно отряхнула ладони и принялась в упор рассматривать молодого человека более чем откровенным взглядом. Делала она это не цинично, но столь обстоятельно, что Роману сначала стало жарко, а потом он рассердился и решил ответить тем же. Сын Командора надменно вскинул голову, сощурил глаза, выдержал очень длинную паузу, а затем широко раскрыл их, одновременно слегка наклонив корпус вперёд, словно заметил особо эффектную деталь в стройной девичьей фигурке. Тут же оказалось, что Ольда как раз и ждала ответного интереса к своей персоне. Она приподняла подбородок, медленным движением завела руки за спину, оперлась ими о седло так, что её грудь выразительно подалась навстречу, и замерла, позволяя оценивать себя во всех подробностях. Роману ничего не осталось, как к этому и приступить.
Он сразу же поймал себя на мысли, что не понимает, почему его сестра так пренебрежительно отозвалась о внешности Малинкиной секретарши. «Неприметности» и «невзрачности» не было и в помине — более того, в своем небесно-голубом узком платье, с великолепными украшениями мадемуазель Ласкэ казалась настоящей красавицей, равной которой Роман в своей жизни ещё не встречал. Её овальное, точёное лицо, обнажённые шея и руки были покрыты тонким загаром, придававшим упругой коже прелестный топазовый оттенок, а зрачки продолговатых глаз были настолько синими, что хотелось смотреть и смотреть в них без конца. Роман с трудом преодолел почти гипнотическое их воздействие, но только затем, чтобы попасть под аналогичное влияние удивительно ярких, пухлых губ. Пытаясь хоть как-то отвлечься от столь губительной красоты, он обратил внимание на редкую причёску Ольды — свои длинные льняные волосы она заплетала в толстую косу, переброшенную через правое плечо. Пушистый кончик косы дразняще размещался за вырезом платья. Успокоиться не удалось; когда же взгляд сына Командора сам собой переместился на тонкий девичий стан, стало ясно, что смятения чувств не избежать. В некоторой растерянности он глянул вправо, желая увидеть отца и получить от него необходимую поддержку. Он её немедленно и получил в виде очень довольного, ухмыляющегося Командора, который выставил перед собою два кулака с оттопыренными большими пальцами. При этом на его физиономии было написано: «Давай и дальше в том же духе, мой мальчик, всё нормалёк!»
Подобная оценка действий сына как добротный профессионализм оказалась весьма кстати, своевременно напомнив о работе. Роман снова оглянулся — на сей раз в сторону Младшей Королевны, опасаясь, что та имеет о его поведении мнение, совершенно отличное от папиного. Однако Малинка пока ничего не замечала — она ехала в сторонке от всех и уже длительное время находилась в состоянии глубокой задумчивости. Её возвращение (почти одновременное с появлением всласть нагулявшейся Ольды) было встречено естественными вопросами, на которые девушка рассеянно ответила и сразу же замкнулась в себе. На свою самостоятельную секретаршу она глянула лишь мельком и ничего ей не сказала, а Роман усмехнулся про себя, представив в подобной ситуации свою Эльзу и почти явственно услышав её надменный возглас: «Интересно, милочка, где это ты изволила шляться, пока я одна занимаюсь делами?!» Командор тоже неодобрительно покачал головою, но это его движение относилось к услышанному сообщению, что всё в порядке — если так, то почему не вернулся Мстислав? Ах, решил отдохнуть от трудов ратных? Ну-ну…
Роман ещё раз покосился на Малинку — та по-прежнему шествовала чуть впереди, опустив подбородок на грудь и неподвижно глядя в одну точку. Что-то у неё с Мстиславом всё-таки произошло, но об этом после, а пока… Он решительно повернулся к Ольде и широко улыбнулся.
Это было сделано как раз вовремя, так как на хорошеньком девичьем лице промелькнуло выражение некоторой озабоченности из-за невнятного поведения вроде бы уже очарованного кавалера. Увидев, что кавалер наконец-то придвинулся к ней почти вплотную, Ольда удовлетворённо стрельнула в него глазками, а на её губах расцвела ответная улыбка, в которой, однако, было слишком много обыкновенной женской гордости за свою красоту. Да, подумал Роман, Малинка улыбается куда приятнее и не так самодовольно… Что ж, стоит и нам подчеркнуть кое-какие свои мужские достоинства — достаточно обозначить движением мускулов рельеф груди и как следует расправить плечи. Будем надеяться, что непременно оценят и крепкую шею, и приятные, строгие черты лица — особенно идеально ровный, тонкий нос, предмет постоянной зависти Эльзы, которая частенько донимала родителей назойливыми вопросами относительно неудачной формы её собственного природного украшения. Впрочем, о пластической операции она не помышляла и настояла, чтобы ей оставили естественный облик, когда после тяжелейшего ранения в самом начале офицерской карьеры потребовалось экстренное вмешательство и хирургов, и косметологов. Её требование было почти выполнено — удалось сохранить всё, кроме зубов и кожи…